— Очень дорогой нож для открывания писем, — язвительно прокомментировал кто-то.
А бизнесмен, предлагавший сорок шесть с половиной тысяч, развел руками и сказал соседу:
— Если русские хотят что-то вернуть… у других нет шансов.
Судя по всему, визит Шилля на торги был спонтанным. Едва ли он разработал какой-то план, предусматривавший покупку пистолетов. Наконец, посещение аукциона могло явиться результатом каскада случайных событий.
Началось все с того, что его бизнес, букинистический интернет-магазин, стал совершенно убыточным. В первые годы существования Всемирной паутины книготорговля пережила бурный расцвет, однако быстро пришла в упадок. Люди читали меньше и приобретали печатные книги реже, потому что практически любой текст можно было найти онлайн. Надеясь, что мир одумается и вернется к прежним привычкам, сперва Шилль отказывался покупать старые книги на вес или кубометрами. Когда же он скрепя сердце принял несколько таких посылок, его сердце затрепетало от радости: среди килограммов бумаги и картона, доставшихся ему за смешные деньги, обнаружились уникальные собрания сочинений Штифтера, Гуцкова, Фридриха Великого! Впрочем, спустя недолгое время букинист опять пал духом: выяснилось, что эти прекрасные книги никому не нужны даже за умеренную плату. Их готовы были принять в дар, и то при условии, что доставку оплатит Шилль, что он в итоге и сделал, поскольку коробки с книгами грозили заполонить все пространство его квартиры.
Букинист здраво рассудил, что ему придется поменять специализацию на что-то, не связанное с цифровой реальностью. После нескольких безуспешных попыток заняться эзотерикой и астрологией (у него была редкая энциклопедия фон Клеклера, а еще книга Вульфа, личного астролога Гиммлера) он с грустью убедился, что данный сегмент рынка давно поделен и ему там места нет.
Брался Шилль и за другие проекты, однако всякий раз терпел неудачу. В определенный момент он заметил, что то и дело мысленно обращается к вопросу дуэлей. Впрочем, в этом не было ничего странного, ведь в его квартире стояли два ящика из Австрии, набитые старыми книгами дуэльной тематики (их не получилось никуда пристроить), и он регулярно натыкался на них то взглядом, то коленкой. Скорее от скуки, чем из любопытства, Шилль открывал ящики и читал трактат графа Шатовиллара, члена Парижского жокей-клуба, «Правила дуэли» Луи Шаппона, «Науку о чести» Армана Кроаббона и другие основополагающие произведения, в которых истинное рыцарство и благородная гуманность были не пустыми словами, а, по-видимому, достаточным основанием для того, чтобы человек добровольно рисковал жизнью. Теперь уже не узнать, на каком этапе Шилль пришел к заключению, что дуэли — это чрезвычайно увлекательно и актуально. Постепенно он становился своим собственным лучшим клиентом: коллекция книг о поединках разрасталась, и Шилль почти ничего не продавал, лелея мечты о будущем, в котором у него одним махом выкупят всю подборку, касающуюся этого захватывающего, но забытого пласта истории и культуры.
На фоне чисто деловой трансформации интересов Шилля серьезные изменения происходили и в его социальной жизни. К чепухе, которая так будоражила фантазию букиниста, большинство его друзей отнеслись скептически. Никто не верил, что дуэльная традиция возродится и обретет былую популярность. На курс лекций «Дуэли — вчера, сегодня, завтра?», который Шилль, горя желанием поделиться собранными сведениями, представил в центре обучения взрослых во Фридрихсхайне, не записался ни один человек. Но неудачи лишь под стегивали пыл Шилля, и его энтузиазм только возрастал.
Три месяца назад, вернувшись из, как он выражался, исследовательской командировки по местам исторических дуэлей в Париже и Варшаве, Шилль обнаружил на кухонном столе записку, в которой его давняя подруга Констанция сообщала, что уходит от него: он и сам наверняка давно догадывается, что ей осточертело жить с человеком, у которого бзик на дуэлях и который предпочитает таскаться по унылым перелескам, вместо того чтобы отдыхать с ней на теплом море. Обещания Шилля прекратить это не стоили ничего, ровным счетом ничего. «Прости. Больше мне нечего тебе сказать», — обращалась к нему Констанция и добавляла, что страстям прошлого она предпочитает страсти настоящего и будет очень благодарна Александру, если он отнесется к ее решению уважительно и не станет докучать звонками и другими напоминаниями о себе.
Печальный Шилль виновато посмотрел на записку и лежавшие рядом с ней ключи от квартиры. Взял телефон, чтобы позвонить Констанции, но, вспомнив ее просьбу, передумал и обессиленно плюхнулся на стул.