Войдя в фойе «Пента-отеля», Шилль на миг решил, что, сам того не подозревая, уже покинул мир земной, настолько нереальным и причудливым показалось ему то, что он увидел. Помещение представляло собой гремучую смесь дискотеки, церкви, зоопарка, деревенской избы, ангара, бильярдной, каминного зала, кинотеатра, библиотеки и атриума круизного лайнера — словом, тематический парк на любой вкус. Шилль растерянно побродил туда-сюда, выискивая стойку рецепции, басовая лаунж-музыка из динамиков оглушала его со всех сторон. Между огромными кожаными диванами с меховой отделкой стояли чучела хищных зверей, с потолка рядами свисали диско-шары, на голой кирпичной кладке, уложенной в виде живописных руин, пламенели свечи, из винной бочки вырастало фольговое деревце, тут и там сверкали гигантские зеркала в золоченых рамах, красные бархатные шторы колыхались на создаваемом вентиляторами ветру, а в мерцающем искусственном камине Шилль, сперва решивший, что это оптическая иллюзия, разглядел деревянные и каменные штуковины, напоминающие экскременты.
Дизайнер, разработавший этот интерьер, явно совершил впечатляющий, вернее, впечатляюще угнетающий наркотрип.
В фойе было не протолкнуться — туристы и парочки коротали время в уголках и за выгородками, сидели за барной стойкой, которая, точно нефтяная платформа, заякоренная посреди этого интерьерного моря, освещалась винтажными промышленными лампами.
Растерянный Шилль обратился к одетому в черное бармену и осведомился, где находится стойка администратора.
— Прямо тут и находится, — ответил бармен. — Я администратор. Чем вам помочь?
Мысленно хмыкнув: «Хороший вопрос!», Шилль сказал:
— Мне нужен номер на одну, нет, на две ночи. Заранее я ничего не бронировал.
Скептически взглянув на посетителя, бармен открыл в компьютере базу данных и долго ее изучал. Наконец его лицо просветлело, и он кивнул сначала экрану, а потом и Шиллю, после чего взял с полки анкету.
— Вам повезло, четыреста одиннадцатый неожиданно освободился. Восемьдесят пять евро за ночь. Цена вас устраивает?
Шилль, хоть и опасаясь, что дизайнер его номера был излишне изобретателен в оформлении интерьера, кивнул и принялся заполнять анкету. Бармен, проверив его банковскую карту и удостоверение личности, нисколько не удивился, узнав, что новый постоялец проживает в Берлине. Не удивился он и просьбе Шилля принести в его номер зубную щетку и одноразовую бритву. И лишь когда Шилль, который уже получил ключ от номера, узнал, как пройти к лифту, поблагодарил за сервис и задал последний вопрос, на улыбчивом лице бармена наконец мелькнуло удивление.
Шилль, обративший внимание на его черную рубашку, поинтересовался, является ли этот предмет одежды частью гостиничной униформы, и если да, то нельзя ли ему получить такую же рубашку — разумеется, за соответствующую плату.
— Э-э, простите… Вы хотите купить мою рубашку? — Бармен указал пальцем на Шилля, а затем ткнул себя в грудь.
— Нет-нет, что вы, — поспешно заверил Шилль, — не вашу, конечно. Такую же рубашку из запасов отеля. — Он наклонился к стойке и понизил голос. — Избавлю вас от подробностей — скоропостижная семейная утрата, понимаете…
Это уточнение имело то преимущество, что объясняло поздний приезд Шилля без всякого багажа и дорожных принадлежностей, а кроме того, обеспечивало некоторую вариативность в перспективной оценке его персоны. Человек за стойкой тотчас переключился из режима удивления в режим понимания, выразил соболезнования, пообещал помочь и договориться насчет рубашки, хотя по этому вопросу, увы, ничего гарантировать не мог.
— Если же вам, герр Шилль, понадобится что-то еще, — добавил он, — барная стойка администратора работает круглосуточно.
Чем теперь заняться? Извечный вопрос, возникающий в пространстве гостиничных номеров, возник и в пространстве четыреста одиннадцатого номера, по шкафам и на полки которого Шилль после заселения не мог разложить никаких вещей, потому что никаких вещей при нем не было. Усталый и взволнованный, он, не снимая тренча, плюхнулся на двуспальную кровать и какое-то время смотрел на противоположную стену, на которой красовался узор из коричневых, светло-коричневых и оранжевых квадратов, напоминающий игру тетрис. В остальном оформление номера, к счастью, не было особенно изощренным. Включив телевизор, Шилль перелистал каналы: ночные повторы дневных передач, сборники клипов, прогнозы погоды, финал Кубка мира по биатлону, главные новости дня… В конце концов он остановился на программе телемагазина, в которой три дамы, взволнованно перебивая друг друга, предлагал и купить для ванной набор из трех предметов леопардовой расцветки — сиденье для унитаза, коврик для ванной и пробку для раковины, и все это за невероягтые девяносто девять евро и девяносто девять центов! Шилль уже вводил длинный номер на экране своего телефона, чтобы оформить покупку и напоследок еще сильнее удивить мир своей непредсказуемостью, но вдруг картинка на экране сменилась и начали крутить другой видеоролик, в котором другая дама продавала другой товар, а именно — вентилируемую электросушилку для белья за сто тридцать девять евро и девяносто девять центов… «Сплошная череда нелепостей», — хмыкнул Шилль.