Должно быть, он вскоре задремал, потому что спустя какое-то время открыл глаза и увидел, что по телевизору идет репортаж о массовом столкновении машин на обледенелой дороге близ Бёблингена. Часы на мобильном показывали три ночи. Еще на экране светилось уведомление о пропущенном звонке от дяди Венцеля и СМС от него же. Шилль открыл сообщение и прочел:
Уважаемый герр Александр, передача послания проиша по плану, но после антракта состоялся грандиозный спектакль. Непременно смотрите новости! Подробности завтра.
Шилль с интересом защелкал пультом, переключаясь с канала на канал намного быстрее, чем в предыдущий раз, однако новостей нигде не передавали. Предположив, что на берлинском РББ точно должны сообщить о том, что имел в виду дядя Венцель, он выбрал этот канал. Там заканчивалось ток-шоу на тему внебрачных связей, и Шилль услышал лишь заключительные слова ведущей, которая резюмировала, что говорить по душам трудно, молчать тоже трудно и что есть разные способы говорить и молчать. Единого рецепта нет и не предвидится, и в этом, пожалуй, заключался главный вывод программы. Ведущая широко и бессмысленно улыбнулась Шиллю.
И вот наконец повтор вечерних новостей. Основное внимание, конечно же, уделили крушению лайнера «Коста Конкордия», и основными вопросами, конечно же, были следующие: как дела у немецких пассажиров, особенно берлинцев, и сколько берлинцев еще находится на борту? Интервью брали у светской дамы Наташи Зильбер-Зоммерштейн, которая оказалась в числе первых спасенных. Закутанная в одеяло и стучащая зубами от страха, но, наверное, и от счастья быть лично причастной к историческому событию, она повторяла, что это просто невероятно, раньше она полагала, что такое бывает только в фильмах, и вот оно произошло наяву, ее все еще трясет, она не может сказать ничего дурного про итальянцев, все ведут себя учтиво и поддерживают, но на корабле совершенно точно еще есть люди, немцы, берлинцы, она не может никому позвонить, ведь ее телефон и все вещи остались на борту, это просто невероятно, она…
Шилль выключил звук. Замелькали хроники событий во Франции и на Тайване. Показали чрезвычайно скучные кадры с новогоднего приема у федерального президента, отчет о потреблении продуктов питания на душу населения Германии (шестьсот семьдесят килограммов в год), затем сообщили об открытии третьей полосы на автостраде А2, об обезвреживании не разорвавшегося снаряда времен Второй мировой, о масштабах ущерба, нанесенного ураганом «Андреа» в Бранденбурге… И чем более неоспоримым преимуществом этих сводок было отсутствие звука, тем более длинными и раздражающе бестолковыми казались они Шиллю, который жаждал вернуться в туннель под Шпрее, где, он не сомневался, нет не только мобильной связи, но и телевизионного сигнала.
«Целую жизнь, — подумал он, — люди смотрят новости с каким-то непонятным старанием, словно в день их смерти кто-то будет проверять, все ли события дня им известны. Это очень смешно и в то же время печально».
На экране появились кадры полицейской операции в Берлине: синие мигалки перед зданием «Комише опер», спектакль «Евгений Онегин», который пришлось прервать — тут Шилль снова включил звук — из-за подозрения, что кто-то в зрительном зале применил огнестрельное оружие; впрочем, подчеркнула дикторша, подозрение впоследствии не подтвердилось. В кадре появился видеоролик, снятый чьей-то трясущейся рукой на камеру мобильного: на полу партера лежит человек (Шилль тотчас узнал в нем Маркова) с красным пятном на животе, потом смена картинки: Маркова, который предположительно находится в невменяемом состоянии, выводят сквозь толпу, лицо его скрыто курткой. Когда инцидент был исчерпан, представление возобновили и благополучно довели до конца. Обстоятельства происшествия выясняются.
Далее последовал прогноз погоды на завтра, пообещавший температуру около нуля и преимущественно солнечную погоду.