Едкий запах пота и пороха заполнил ноздри Джахангиру, а кровавая взвесь, висевшая в воздухе, с трудом позволяла ему отличать своих от чужих. Но он упорно двигался вперед в окружении Сулейман-бека и телохранителей. Нанеся последний удар Аламгиром, который пришелся очередному стороннику Хусрава прямо по коленной чашечке, раздробив кость и разрезав сухожилия, Джахангир оказался за передней линией обороны противника. При этом он чуть вновь не потерял свою саблю, которая застряла в ноге противника. Подняв глаза, увидел, что шатры Хусрава были теперь всего в каких-нибудь четырехстах ярдах от него. Но пока падишах смотрел на них, от шатров отделилась большая группа всадников, которая исчезла по другую сторону хребта. Среди них Джахангир заметил – или ему показалось, что он заметил – фигуру Хусрава.
– В погоню! Трусы хотят сбежать! – крикнул он Сулейман-беку и телохранителям, одновременно пришпоривая свою гнедую. Но животное уже тяжело дышало – ноздри лошади дрожали от напряжения в предыдущей схватке. В отличие от белого жеребца, место которого ей пришлось занять, она не отличалась ни выносливостью, ни характером. Достигнув вершины хребта, Джахангир увидел, что группа беглецов уже рубится с его воинами, оставленными у подножия холма. Им понадобилось всего несколько минут, чтобы прорваться – при этом они потеряли всего одного человека, чья лошадь с болтающимися поводьями скакала вслед за беглецами, которые, сохранив боевой порядок, направлялись по равнине на север.
Еще раз пришпорив гнедую, Джахангир начал то, что в душе считал абсолютно бесполезным занятием. Его сыну удастся ускользнуть. И почему он не выделил больше людей из резерва, чтобы избежать подобного прорыва? И тут, к своему огромному облегчению, падишах увидел отряд с зелеными знаменами Великих Моголов – не с пурпурными, которые выбрал себе Хусрав. Этот отряд появился на западе и двигался на перехват. По-видимому, Абдул Рахман тоже увидел беглецов и послал преследователей. Они быстро сокращали расстояние до своих противников. Джахангир заставил свою уставшую лошадь спуститься по дальнему склону. Рядом с ним спускались Сулейман-бек и телохранители. Но не успели они добраться до подножия холма, как люди Хусрава отвернули от своих преследователей и поскакали на северо-восток, взметая за собой облака пыли. Потом Джахангир увидел, как четверо или пятеро из арьергарда его сына развернулись и, размахивая саблями, бросились на людей Абдула Рахмана в самоубийственной попытке выиграть время для своих товарищей.
Не успев сделать и нескольких шагов, один из этих храбрецов упал, раскинув руки, со своей черной лошади – в него попала стрела, выпущенная одним из лучников, которых Абдул Рахман предусмотрительно включил в число преследователей. Джахангир видел, как они встали на своих стременах, чтобы иметь возможность спустить тетиву. Мгновения спустя на землю упала лошадь одного из беглецов, заставив своего наездника перевернуться через голову. Остальные продолжили свое движение вперед и врезались в передовую линию людей Абдула Рахмана, которые расступились и окружили их, практически не сбавляя скорости. Меньше чем через минуту всадники Джахангира уже вновь скакали вперед, низко опустив головы к лошадиным шеям, а тела бунтовщиков и их лошадей остались лежать позади. Сторонникам шахзаде удалось захватить с собой в загробный мир парочку противников, но их храбрость не спасет Хусрава. Люди Абдула Рахмана практически догнали группу беглецов, и еще двое из них – один с пурпурным знаменем Хусрава – упали на землю, став, по-видимому, жертвами лучников. Нога знаменосца запуталась в стремени, и лошадь тащила его по красной глине добрую сотню ярдов; темно-красное знамя тащилось вслед за ним. А потом кожаный ремень стремени лопнул, и изломанное тело вместе со знаменем осталось лежать на земле.
Джахангир продолжал погонять свою гнедую, бока которой тяжело вздымались от усилий. Он видел, как люди Хусрава сделали еще один поворот, но потом неожиданно остановились возле нескольких чахлых деревьев. Сначала падишах решил, что они решили дать последний бой, но потом сквозь пыль, висящую вокруг них, рассмотрел блеск сложенного на земле оружия. Принеся в жертву столь многих, таких как младшие братья Азиза Кока или как храбрецы, атаковавшие авангард Абдула Рахмана, теперь они сдавались, в надежде спасти свои жалкие жизни. Они еще пожалеют о том, что решили не умирать, как мужчины, на поле битвы, мрачно подумал Джахангир, еще сильнее сжимая каблуками бока гнедой, в попытке заставить ее отдать последние силы.