Богатства, захваченные на турецких галерах, было невозможно оценить: только на флагмане Али-паши было обнаружено сто пятьдесят тысяч цехинов. Очень важным было и то, что дон Хуан Австрийский захватил сто семьдесят четыре пушки.
Главнокомандующий великодушно послал Хоквуда в Венецию на борту галеры «Ангел» с вестью о победе. Энтони застал республику взбудораженной, ходили слухи, что в любой момент в лагуне может появиться жаждущий мести флот Али-паши.
Услышав новости, город возликовал. Колокола звонили, люди танцевали на улицах, купались в каналах, вино лилось рекой.
— Я помню своё обещание, Хоквуд, — сказал Алвизо Мочениго. — Проси что хочешь, и если это в моей власти, у тебя всё будет. Ты помог освободиться нам от турок, ты также отомстил за Фамагусту.
— Наша задача не выполнена, пока мы не возьмём Константинополь, — сказал Энтони. — Поэтому я должен вернуться в море. Я подумаю о награде, ваша светлость, когда война закончится.
Прежде чем покинуть город, Энтони провёл несколько счастливых ночей со своей женой и несколько не менее счастливых часов с сыновьями.
— Ты достиг так многого, — шептала Барбара, лёжа в его объятиях. — Что дальше?
— Я приведу тебя во дворец Хоуков, но как завоеватель, — прошептал Энтони.
Позже Хоквуд понял, что в то время его мечта была вполне осуществима. По словам современника, новость о катастрофе в Лепанто имела столь разрушительный эффект в Истанбуле, что, если бы только пятьдесят галер христиан появились в Босфоре, город сдался бы без боя.
К сожалению, ни одна галера там никогда и не появилась.
Хотя дон Хуан был настроен продолжать кампанию, держать флот в море было опасно. Он оставил Виньеро, Хоквуда и Джакопо Фаскарини, нового вице-адмирала из венецианцев, командовать Корфу, а сам вернулся в Мессину. Эскадры отправились на зимовку к своим портам. Виньеро был слишком стар, и командование возложили на Фаскарини. Хоквуд был его доверенным лицом и советником.
Энтони был деятелен. Он разослал по заливу — погода всё ещё стояла хорошая — разведывательные галеры, но нигде не было и следов турок. Ионическое море было пустым.
— Без сомнения, Селим, или даже Сокуллу, начнёт сразу же строить другой флот, — говорил он коллегам.
— Но для этого потребуется много дерева и много новых людей. У него остался только один опытный адмирал: Улуч-Али. Если он попытается встретиться с нами в следующем году, он будет уничтожен. Если мы отправимся на восток не позднее июня, Османская империя распадётся на части.
Но 1 мая 1572 года, пока венецианцы ждали известий о сборе флота христиан, Папа Пий V умер. Многие вздохнули с облегчением, не понимая того, что это настоящая катастрофа. Благодаря жёстким реформам и твёрдости, с которой этот человек осуществлял их, он сделал себя крайне непопулярным, но именно он был настоящей движущей силон христианского дела.
И что ещё хуже, Испания и Франция вышли из союза. Филипп II Испанский решил удержать часть флота для защиты своих североафриканских владений.
И всё-таки христианский флот собрался в июне. Хоквуд убедил Фаскарини выйти в море с. венецианцами, и недалеко от мыса Малеа обнаружили турок. Но к досаде Энтони Фаскарини испугался грозного вида почти трёхсот турецких галер и отказался атаковать. Энтони убеждал его, что ни корабли, ни люди не идут ни в какое сравнение с венецианцами — шанс был упущен. То, что Улуч не стал их преследовать, было доказательством правоты Хоквуда.
Позднее в том же году дон Хуан вернулся на восток и возглавил союзнический флот. Турецкие корабли были замечены в октябре, теперь недалеко от бухты Наварино, но на этот раз Улуч-Али уклонился от сражения и ушёл на восток.
— Мы должны более тщательно разработать нашу следующую кампанию, — советовал Хоквуд дон Хуану. — Мы должны заставить его сражаться. Для этого у нас должны быть транспортные суда, которые перевезли бы солдат на берег Анатолии.
— В следующем году, — подавленно сказал дон Хуан.
Он выглядел больным и бледным, черты лица исказились, плечи поникли.
— Будет ли он, этот следующий год?
Для союзнического флота следующий год действительно не наступил. Фатальная разобщённость, постоянно мешавшая союзу христиан, уничтожила великую идею поставить турок на колени. Когда во время зимы Филипп Испанский решил не посылать свой флот в Восточное Средиземноморье, а сосредоточился на растущем недовольстве в своих датских провинциях и на будущей войне на море с Англией — и тот и другой народы были ему более ненавистны, чем турки из-за протестантской ереси, — дож Алвизо Мочениго потерял терпение.