Крупный турецкий историк Н. Беркес посвятил процессу превращения Турции в современное светское государство обширную монографию “Развитие секуляризма в Турции”. Как заявил Н. Беркес, он применяет термины “секуляризация” и “секуляризм” не для выражения отношений между церковью и светскими властями, а в более широком смысле, поскольку в исламе нет концепции церкви и государства как особых религиозных и политических институтов. Он считает, что в “несекуляр-ных”, или “традиционных”, обществах (каким была и Османская империя) любые изменения ассоциировались с беспорядком, грехом, преступлением против религии; поэтому ядром той традиции, которая противостояла в исламских странах силам “современной цивилизации”, был ислам. Согласно его концепции, процесс секуляризации наиболее полно воплотился в радикальных реформах между 1927 и 1937 гг., когда произошел “полный разрыв с основными институтами средневековой традиции“9. Фактически под “секуляризацией” (т. е. развитием светского начала во всех областях государственной жизни) Н. Беркес подразумевает то, что другие историки, как турецкие, так и западные, называют “европеизацией” или “модернизацией”. Отметим, что, хотя ислам действительно играл огромную роль в жизни Османской империи, тем не менее сводить прогрессивное развитие государства исключительно к противоборству “современной цивилизации с исламом” неверно.
При рассмотрении международной обстановки, сопутствовавшей началу “секуляризации”, Н. Беркес отводит особое место России. Он считает, что именно Россия, резко усилившаяся в XVIII в., послужила причиной, заставившей Турцию искать сближения с Западом. Усиление России вынудило’ и западные страны расширить свою помощь Османской империи в модернизации ее военных институтов. Очевидно, что при таком подходе явно недооцениваются внутренние причины реформаторского движения и преувеличивается значение международных отношений (в частности, так называемого “Восточного вопроса”).
Через несколько лет после выхода этой книги Н. Беркес выпустил ее турецкий вариант, название которого — “Модернизация в Турции“10 — лучше отражает внутреннее содержание книги. Этот труд Н. Беркеса содержит наиболее целостное изложение начала “европеизации” Османской империи.
В труде профессора политических наук Стамбульского университета Т. 3. Тунайя “Процесс вестернизации в политической жизни Турции” анализируется процесс становления и развития современных государственных институтов и конституционного правопорядка, а также “эволюция взглядов турецких государственных и общественных деятелей на отношения личности и государства, прерогативы государственной власти и права человека на возможность, целесообразность и методы заимствования у буржуазного Запада его политического устройства, идей науки, техники и культутш с XVIII в. до конца 50-х гг. нашего столетия“11. Т. 3. Тунайя пишет, что отношения Запада и Османской империи в “период остановки” (1579-1683) следует назвать “сосуществованием”, поскольку обе стороны жили, не затрагивая одна другую. До поражения под Веной (1683 г.) турки не думали о “вестернизации” (т.е. европеизации): наоборот, в стране господствовало убеждение, что Османская империя сама была образцом для Запада. Венская катастрофа показала, что Запад превзошел Османскую империю в техническом и культурном отношении (термин “меденийет” — “культура” Т. 3. Тунайя толкует, в частности, как “условия [повседневной] жизни”, которые должны были измениться на западный лад). “Европеизация” была единственным средством спасения ослабевшей империи, ее самозащитой и жизненным принципом. Автор особо подчеркивает, что для того чтобы приступить к “европеизации”, нужно было, признать превосходство Запада 12.
Любым реформаторским начинаниям упорно противостояла идеология ислама. Носителя этой идеологии духовенство (“ученое сословие”) — Т. 3. Тунайя называет “самой крупной политической силой империи”. Нововведения до 1826 г. были возможны лишь при условии компромисса с духовенством или тесно с ним связанным “военным сословием”. Особая роль этих двух сословий определялась тем, что в османской системе они находились как бы между султаном и народом, причем народ обычно был на их стороне. Поэтому практически только эти два сословия обладали реальной возможностью поддержать или запретить любые начинания реформаторов 13.
Концепция Т. 3. Тунайя вызывает много вопросов. В чем, например, Османская империя была “образцом” для Запада? Можно предположить, что в области военного дела, но автор, похоже, предполагает нечто большее. А главное, неясно, какие же политические силы стояли за реформаторами и что подразумевает автор под “народом”, который “обычно” поддерживал улемов и “военное сословие” (т. е. янычар прежде всего)? Султан выступает у автора некой “надсословной” (о классах у Т. 3. Тунайя вообще нет речи) силой, существующей как бы отдельно от остального государства.