– В чем дело?
– Разберитесь с этой вашей газетенкой! – ответил Пиренн довольно зло.
– Вы имеете в виду «Городскую газету»? Она не принадлежит мне. У нее есть частные владельцы. А что, собственно, случилось?
– Эта газета уже несколько недель призывает, чтобы пятидесятилетний юбилей образования Фонда был отмечен всеобщим праздником и какими-то нелепыми торжествами.
– А что в этом плохого? Через три месяца радиевые часы откроют Первое Хранилище. Я бы охарактеризовал это событие, как весьма выдающееся. Вы не согласны с этим?
– Но к чему тут это идиотское поклонение, Хардин? Первым Хранилищем занимается только совет попечителей. А я, как вы знаете, являюсь представителем Императора на Терминусе, и обладаю всей полнотой власти.
По выражению лица Хардина легко было предположить, что он медленно считает в уме до десяти. Наконец он мрачно произнес:
– Кстати, о вашем статусе представителя Императора – у меня есть для вас еще одно сообщение.
– Опять связанное с Анакреоном? – Пиренн раздраженно сжал губы.
– Да. К нам направляется чрезвычайный посланник с Анакреона. Он будет здесь через две недели.
– Посланник? С Анакреона? Направляется сюда? – некоторое время Пиренн молчал, переваривая услышанное. – А зачем?
Хардин поднялся и придвинул кресло к столу.
– Догадайтесь.
И без всяких церемоний хлопнул дверью.
Глава 2
Его высочество Энсельма Родрика Сэлвор Хардин встретил на космодроме со всеми церемониями, полагающимися при таком событии государственной важности. Титул «его высочество» сам по себе указывал благородство происхождения. К тому же Родрик являлся субпрефектом Плуамы, чрезвычайным посланником его величества короля Анакреонского и имел еще множество всяких титулов.
Натянуто улыбнувшись, субпрефект с поклоном извлек свой бластер из кобуры и протянул его Хардину рукояткой вперед. В ответ Сэлвор также передал гостю бластер, который специально одолжил для этого случая. Оба таким образом продемонстрировали чувства дружбы и доброй воли, и хотя Хардин обратил внимание на явную выпуклость у плеча посланника, он благоразумно сделал вид, что не заметил этого.
В окружении целой свиты приличествующих случаю менее важных персон они уселись в наземную машину. Торжественный кортеж медленно двинулся к площади Энциклопедии. По пути народ приветствовал их с достаточным энтузиазмом.
С благодушным безразличием воина и аристократа Энсельм Родрик принимал приветствия.
– Этот город и есть весь ваш мир? – осведомился Родрик у Хардина.
Хардин повысил голос, чтобы перекрыть шум толпы:
– Наш мир молод, ваше превосходительство. За нашу короткую историю нас редко навещали представители высшей аристократии. Поэтому ваше прибытие и вызвало такой энтузиазм.
Видимо, представитель «высшей аристократии» не почувствовал иронии.
– Ваш город основан всего пятьдесят лет назад? Да у вас тут полно неосвоенных земель, мэр. Вам никогда не приходило в голову основать на них поместья?
– Не вижу в этом необходимости. Здесь у нас все централизовано – это необходимо для организации работ по изданию Энциклопедии. Возможно, когда наше население увеличится…
– Удивительный мир! У вас нет крестьянства?
«Ясно, как день, – подумал Сэлвор, – что его превосходительство довольно неумело пытается прозондировать почву».
– У нас нет ни крестьянства, ни аристократии, – небрежно бросил он.
Родрик удивленно приподнял брови:
– А ваш правитель, с которым я должен встретиться?
– Вы имеете в виду доктора Пиренна? Он – председатель Совета попечителей и личный представитель Императора.
– Доктор? У него, что, нет других титулов? Ученый? И он считается выше гражданской власти?
– Разумеется, – дружелюбно ответил Хардин. – Здесь все ученые, в большей или меньшей степени. И вообще, мы скорее не мир, а научное учреждение, которое подчиняется непосредственно Императору.
На последней фразе Сэлвор сделал небольшое ударение, и это немного смутило субпрефекта. Во всяком случае, он хранил задумчивое молчание на протяжении всего оставшегося пути до площади Энциклопедии.
Хардин испытал немалое удовлетворение, заметив, что Пиренн и Родрик, встретившие друг друга громкими изъявлениями взаимной дружбы и уважения, испытывают друг к другу полное отвращение, что весьма сократило все последующие скучнейшие церемонии.
В течение всего «ознакомительного осмотра» здания Энциклопедии его высочество Энсельм Родрик с совершенно пустыми глазами слушал лекцию Пиренна. С застывшей на лице вежливой улыбкой он выслушал скомканные пояснения, пока они проходили по хранилищам справочных фильмов и бесчисленным смотровым залам.
После того, как они миновали бесконечные отделы комплектования, редактирования и просмотра, субпрефект, наконец, изволил высказать свое мнение по поводу увиденного:
– Все это весьма интересно, – изрек он, – но, по-моему, это весьма странное занятие для взрослых людей. Зачем все это нужно?
Ответа на это замечание у Пиренна не нашлось, но Хардин видел, что выражение его лица было более, чем красноречиво.
Ужин, который состоялся вечером, являл собой зеркальное отображение дневного осмотра, так как на этот раз инициативу поспешил захватить его высочество Родрик, и в течение всего ужина с огромным воодушевлением, не пропуская ни одной технической подробности, описывал свои подвиги на посту командира батальона во время недавней войны Анакреона с соседним Смирно, также недавно объявленным независимым королевством.