– С немалым удовлетворением я могу сообщить Совету, – начал Пиренн, – что после нашего предыдущего заседания я получил сообщение о том, что через две недели на Терминус прибудет канцлер Империи лорд Дорвин. Как только он информирует Императора об истинном положении дел, можно будет считать, что наши отношения с Анакреоном урегулированы в нашу пользу.
Он с улыбкой обратился через стол к Хардину:
– Я передал эту информацию в «Газету».
Про себя Сэлвор рассмеялся. Было очевидно, что мэр допущен в Совет лишь потому, что Пиренну не терпелось преподнести ему эту новость.
Он невинно осведомился:
– А если серьезно, чего вы ожидаете от лорда Дорвина?
Ответил ему Томаз Сатт – ответил в своей обычной неприятной манере обращаться к собеседнику в третьем лице – для пущей важности.
– Сразу ясно, – заметил он, – что наш мэр Хардин – профессиональный циник. Думаю, даже ему понятно, что Император не допустит посягательств на свои личные владения.
– Да? И что же он предпримет, если на них все-таки посягнут?
Послышался недовольный шум. Пиренн заявил:
– Вы нарушаете порядок. А ваши заявления граничат с изменой, – добавил он.
– Это можно считать ответом?
– Да! И если это все, что вы можете сказать…
– Не стоит делать слишком поспешных выводов. У меня есть еще вопрос. Что было сделано для предотвращения угроз со стороны Анакреона, помимо этого дипломатического хода, который может оказаться бесполезным – хотя я этого и не утверждаю.
– Вы видите угрозу со стороны Анакреона? – осведомился Йейт Фулэм, поглаживая свои свирепые рыжие усы.
– А вы ее не видите?
– Едва ли, – снисходительно ответил Фулэм, – Император…
– Великий Космос! – раздраженно воскликнул Хардин. – Что тут происходит? Периодически кто-либо произносит слово «Император» или «Империя», словно эти слова обладают магической силой. До Императора отсюда пятьсот парсеков, и я абсолютно убежден, что ему наплевать на нас.
А если это и не так, то что он может предпринять? Весь императорский флот, базирующийся в этом районе Галактики, теперь находится в руках четырех новоявленных королевств, в том числе Анакреона. Как вы не понимаете, что сражаться надо оружием, а не словами! Только благодаря тому, что мы подбросили Анакреону информацию, что у нас есть ядерное оружие, мы получили два месяца отсрочки. Но нам-то хорошо известно, что это всего лишь ложь во спасение. У нас есть только мирная атомная энергия, да и той совсем мало. Очень скоро они об этом узнают, и, я думаю, им не придется по вкусу наш обман!
– Уважаемый сэр…
– Простите, я еще не закончил, – Сэлвор завелся, и ему самому это нравилось. – Конечно, вызвать канцлера – это хорошо, но лучше бы у нас было несколько мощных осадных орудий с атомными зарядами. Господа, два месяца уже потеряны, и у нас больше не осталось времени. Что вы собираетесь предпринять?
Ландин Краст, наморщив нос от злости, ответил:
– Мы не желаем и слышать о милитаризации Фонда. Это будет означать открытое вступление в политическую борьбу. А мы, господин мэр, – научное учреждение, не более, и не менее.
– Кроме того, мэр не понимает, что производство оружия отвлечет необходимых нам людей от работы над Энциклопедией. Этого нельзя допускать ни в коем случае, – добавил Сатт.
– Совершенно верно, – согласился Пиренн. – Энциклопедия превыше всего – так было, есть и будет.
Хардин застонал от злости. Кажется, Совет в полном своем составе страдал «комплексом Энциклопедии».
Он холодно сказал:
– А членам Совета когда-нибудь приходило в голову, что у Терминуса могут быть и другие интересы, помимо Энциклопедии?
– У Фонда не может быть других интересов, кроме Энциклопедии, – так же холодно ответил Пиренн.
– Не у Фонда, а у Терминуса. Боюсь, вы не представляете себе сложившуюся ситуацию. Сейчас на Терминусе более миллиона людей, и не более ста пятидесяти тысяч из них работают непосредственно над Энциклопедией.
Для остальных Терминус – их дом. Мы родились здесь. Мы живем здесь. И для нас ваша Энциклопедия почти ничего не значит – по сравнению с нашими домами, фермами, фабриками. И мы требуем надежной защиты…
Его заглушили крики собравшихся.
– Энциклопедия – превыше всего! – проревел Краст. – Мы обязаны исполнить свою миссию!
– К черту вашу миссию! – закричал в ответ Сэлвор. – Может быть, пятьдесят лет назад в ней и был смысл, но мы – новое поколение!
– Это не имеет никакого значения, – ответил Пиренн. – Мы – ученые.
И тут Хардин увидел открывшуюся лазейку – и моментально бросился в нее:
– Неужели? Весьма приятное заблуждение. На вашем примере можно легко понять, почему в Галактике на протяжении тысячелетий творилось столько бед! Какая же это наука – веками сидя на одном месте, раскладывать по полочкам труды ученых последнего тысячелетия?! А вы никогда не пытались пойти дальше, развить их достижения, найти что-то свое? Нет! Вместо этого вы счастливо прозябаете в своем застойном болоте! И вся Галактика находится там же Космос знает сколько времени! Вот потому-то и восстает Периферия, рвутся старые связи, локальные войны длятся столетиями, целые звездные системы утрачивают атомную энергетику и возвращаются к варварской химической!
Спросите меня – и я скажу вам: Галактика распадается!
Он сделал паузу и опустился в кресло, переводя дыхание. На нескольких человек, одновременно пытавшихся ему возразить, он больше не обращал внимания.
Краст взял слово:
– Не знаю, господин мэр, чего вы добиваетесь своими истерическими выкриками, но в нашу дискуссию вы до сих пор ничего конструктивного не внесли. Господин председатель, я предлагаю не принимать во внимание высказывания предыдущего оратора и продолжить обсуждение с того момента, на котором оно было прервано.
Джорд Фара впервые оживился. До сих пор он не принимал участия в полемике, даже когда страсти накалились до предела. Но теперь, наконец, прозвучал его тяжелый бас – такой же тяжелый, как и все его тело, весом фунтов в триста.