Он сердито нахмурился и углубился в окуляры аппарата.
Раздались мягкие шаги Магнифико.
— Ваш супруг дома, миледи…
Эблинг Мис не обратил на клоуна никакого внимания. Он неотрывно смотрел в аппарат.
В тот же вечер, внимательно выслушав Бейту, Торан сказал:
— И ты думаешь, он прав, Бей? Ты думаешь, он не…
Торан заколебался.
— Он прав, Тори. Он болен, и я знаю это. Перемена, которая с ним произошла, потеря веса, странная речь — все это говорит о том, что он болен. Но как только речь заходит о Муле, о Втором Основании или о чем угодно, над чем он работает, ты только послушай его. Его мысль точна и ясна. Он знает, о чем говорит, и я ему верю.
— Тогда, значит, есть надежда?
Это был скорее вопрос, чем утверждение.
— Я… дай мне подумать. Может — да! Может — нет. Но с настоящей минуты я никуда не хожу без бластера.
Она взяла в руки небольшой бластер со сверкающим дулом и рукояткой.
— На всякий случай, Тори. На всякий случай.
— На случай, скажи, чего?
Бейта засмеялась, и не по себе становилось от этого истерического смеха.
— Неважно, Тори, может быть, я немного помешалась, как Эблинг Мис.
А Эблингу Мису оставалось жить всего семь дней, и эти семь дней тихо прошли один за другим. Для Торана время протекало впустую. Теплые дни и тишина навевали сон и скуку. Казалось, вся жизнь замерла в ожидании неизвестно чего.
Мис никому не показывался на глаза и лихорадочно работал. Он забаррикадировался. Ни Торану, ни Бейте никак не удавалось увидеть его. Только по тому, что Магнифико приходил и уходил, они догадывались: Мис еще жив.
Магнифико тоже стал молчалив и задумчив, на цыпочках подносил и выносил подносы с едой и тихо сидел в уголке, наблюдая.
Бейта взяла себя в руки, ее яростные вспышки больше не повторялись, и она, казалось, почувствовала в себе уверенность. Она тоже старалась быть побольше одна. Как-то Торан набрел на нее и снова увидел как она вертит в руках бластер. Быстро спрятав его в карман, она выдавила улыбку.
— Что ты с ним делаешь, Бей?
— Просто держу. Разве это преступление?
— Ты прострелишь свою глупенькую головку.
— Значит, прострелю. Небольшая потеря.
Женатая жизнь научила Торана, что спорить с женщиной, когда она в плохом настроении, бесполезно. Он пожал плечами и ушел от нее.
В последний день Магнифико, задыхаясь, вбежал к ним в комнату. Испуганный, он стал хватать их за руки.
— Ученый доктор зовет вас. Ему нехорошо.
Ему действительно было нехорошо. Он лежал на кровати и смотрел прямо глазами, как блюдца, и неестественно яркими. Он был грязен, трудно было узнать ученого.
— Эблинг! — закричала Бейта.
— Дайте мне сказать, — прохрипел психолог, с трудом приподнимая на локте свое исхудалое тело. — Дайте мне сказать, со мной покончено, и я хочу передать вам свою работу. Я не сохранил никаких записей, все свои вычисления я уничтожил Никто другой не должен знать, все должно остаться только в вашем мозгу.
— Магнифико! — неожиданно грубо, глядя прямо на клоуна, сказала Бейта. — Выйди наверх.
Неохотно клоун поднялся и сделал шаг назад. Его печальные глаза смотрели на Миса. Мис слабо махнул рукой.
— Он не помешает, пусть остается. Оставайся, Магнифико.
Клоун быстро сел на место. Бейта глядела на пол. Медленно-медленно она закусила нижнюю губу.
Хриплым голосом Мис продолжал:
— Я уверен, Второе Основание может выиграть, если оно преждевременно не будет атаковано Мулом. Оно держало свое существование в тайне, и эту тайну надо сохранить. Потому что она имеет определенную цель. Вы должны отправиться туда, ваша информация жизненно важна… Она может помочь им выиграть. Вы меня слушаете?
В нетерпении Торан воскликнул:
— Да, да! Скажи, как нам попасть туда, Эблинг? Где это?
— Я скажу, — раздался слабый голос.
Но он ничего не сказал.
Бейта, смертельно бледная, подняла бластер и выстрелила. Эхо выстрела пронеслось по комнате. Верхней части тела у Миса больше не было. А в стене зияла огромная дыра. Из онемевших пальцев Бейты бластер выскользнул и со стуком упал на пол.
16. Конец поисков
Не было произнесено ни одного слова. Эхо выстрела прокатилось по соседним комнатам и замерло в отдалении. В самом конце оно слилось со стуком выпавшего из рук Бейты бластера, пронзительным криком Магнифико и ревом Торана.
Затем наступила резкая тишина.
Бейта наклонила голову, и слезы потекли по ее лицу. Никогда раньше она не плакала. Мускулы Торана скрипели от напряжения, но он не расслабился, и ему казалось, что он теперь уже никогда не сможет разжать сжатых зубов. Лицо Магнифико было увядшей безжизненной маской. Наконец Торан выдавил: