Искусственное у нас есть сознательно искусственное. Здесь, как в математике, речь идет о «воображаемых величинах», с помощью которых мы все больше приближаемся к правде природы и координируем многочисленные действительные факты в нашем уме. Именно это есть дело науки. Напротив, у эллинов сама основа была совершенно искусственной, ан- тропоморфистской, и именно она считалась с наивной непроизвольностью «природой». Возникновение современной систематизации растений дает такой великолепный и понятный пример германской системы работы, что я хочу привести несколько оснований для дальнейших размышлений.
Юлиус Сакс, знаменитый ботаник, рассказывая о начале нашей ботаники в период между XIV и XVII веком, сообщает, что до тех пор, пока она находилась под преобладающим влиянием Аристотеля, не было сделано ни одного шага вперед. За пробуждение настоящей науки мы обязаны только неученым собирателям трав. Тот, кто был достаточно ученым, чтобы понимать Аристотеля, «причинил естественной истории растений только вред». Первые же создатели книг о травах мало беспокоились об этом, они просто собирали сотни и тысячи как можно более точных описаний растений.
История показывает, что на этом пути в течение нескольких веков возникла новая наука, в то время как философская ботаника Аристотеля и Теофраста не привела ни к каким заметным результатам.344 Первый значительный ученый систематизатор Каспар Бохин (Caspar Bauchin) (Базель, вторая половина XVI века), проявивший во многом чувство естественного, т. е. структурного, родства, все опять перепутывает, потому что он (под влиянием Аристотеля) думает, что необходимо двигаться «от самого несовершенного ко все более совершенному», как будто у человека есть орган для измерения относительного «совершенства»! И, конечно, считает (согласно Аристотелю) большие деревья самыми совершенными, маленькие травы самыми несовершенными и тому подобные человеческие глупости.
345 Но сбор фактического наблюдаемого материала продолжался, оставалось и желание так обобщить огромный материал, чтобы система отвечала потребностям человеческого ума и одновременно возможно точно соответствовала фактам природы. Это отправной пункт, так возникает присущий нам эллипс. Логическая систематизация происходит в конце, не в начале, и мы готовы в любой момент выбросить нашу систематику за борт, как раньше наших богов, потому что, в сущности, она для нас всегда только временное, подсобное средство. Неученые люди, собиравшие и описывавшие травы, благодаря тренировке глаз обнаружили естественное родство растений задолго до того, как ученые подошли к созданию системы. И по этой причине, не потому что логическая сторона (всегда ограниченно человеческая), но интуитивная (т. е. человек видит и одновременно благодаря родству с природой отгадывает) является у нас основной, поэтому наши научные системы имеют после этого такую большую часть правды природы. Эллин думал только о потребностях человеческого ума, мы же хотели приблизиться к природе и чувствовали, что никогда не проникнем в ее тайну, никогда не сможем представить ее собственную «систему». Но мы были полны решимости подойти к ней как можно ближе, а именно на пути, который и дальше разрешит все большее приближение. Поэтому мы отбросили всякую чисто искусственную систему, как система Линнея. В ней много правильного, но она не идет дальше. Тем временем жили такие люди, как Турнефор (Tournefort), Джон Рей (John Ray), Бернард де Жюссе (Bernard de Jussieu), Антуан Лоран де Жюссе (Antoine Laurent de Jussieu),346 и другие, кто не может быть здесь назван. На основании их работ было установлено, что абсолютно невозможно создавать классификацию растений только на одном анатомическом характере, как пыталось человеческое стремление к упрощению и мания логики, самый известный и удачный пример чего являет собой система Линнея. Выяснилось, что для подчинений различной степени и для особых групп растений необходимо выбирать особые признаки. Кроме того, был обнаружен удивительный и имеющий крайне важное значение для дальнейшего развития науки факт, а именно чтобы известное уже естественное родство растений объяснить каким-нибудь простым, логическим, систематическим принципом, не нужно применять общий внешний облик — для знатоков столь надежный признак — но можно использовать признаки из самой сокровенной сердцевины структуры, а именно по большей части такие, которые не видны невооруженным взглядом. У цветущих растений внимание уделяется главным образом эмбриональным отношениям, затем органам размножения, отношениям частей цветка и т. д., у не цветущих — самые невидимые и кажущиеся самыми незначительными вещи, такие как кольца у папоротников, зубцы вокруг спор у мхов и т. д. Таким образом, природа дала нам в руки нить Ариадны, по которой мы должны были проникнуть глубоко в ее тайну. Что здесь произошло то, что заслуживает внимательного рассмотрения, потому что учит нас многому в ходе истории всех наших наук.