4. Экономика (от ломбардского Союза городов до Роберта Оуэна, основателя кооперации)
Кооперация и монополия
Несколькими страницами ранее я цитировал слова известного социального экономиста, согласно которому «почти безнадежно» суметь понять экономическую ситуацию прошлых веков. Я не буду повторяться. Но именно чувство многообразия, как в калейдоскопе, этих обстоятельств вызывает вопрос, нет ли здесь общего элемента, я имею в виду какой–то постоянный жизненный принцип, который остается в наших вечно меняющихся экономических условиях. Я не нашел этого в трудах ни Адама Смита, ни Прудона, ни Карла Маркса, ни Джона Стюарта Милля, ни Кари (Carey), ни Стэнли Эванса (Stanley Jevons), ни Бём-Баверка (Böhm-Bawerk) и других, потому что эти ученые говорят (и с их точки зрения справедливо) о капитале и труде, стоимости, спросе и т. д. таким же образом, как раньше говорили юристы о естественном праве и божественном праве, как будто это были вещи для себя, надчеловеческие, которые возвышались над всеми нами, в то время как мне кажется, наоборот, очень важным, «кто» владеет капиталом и «кто» трудится, и «кто» оценивает стоимость. Лютер учит: не дела делают человека, но человек делает дела. Если он прав, то внутри изменчивой экономической жизни мы сможем осветить прошлое и настоящее, если нам удастся обнаружить основополагающую черту характера германца. Потому что дела меняются в зависимости от обстоятельств, человек же остается тем же самым, и история человеческого вида становится ясной не в результате разделения на эпохи, которые всегда являются отражением внешнего, но в результате доказательства строгой последовательности. Когда я вижу тождественность с моими предками, я понимаю их действия из моих, а мои приобретают вновь через их действия совершенно новую окраску, потому что они теряют пугающий свет подчиненного произвольным решениям никогда не бывалого явления, и их можно исследовать с философским спокойствием, как давно известные, постоянно повторяющиеся феномены. Только здесь мы обретаем почву с действительно научной точки зрения: с моральной стороны подчеркивается автономия индивидуальности в противоположность общему безумию человечества, с точки зрения исторической вступает в права необходимость (т. е. необходимый образ действий определенных людей), как законодательная естественная сила.
Если мы посмотрим на германцев с самого начала, то мы обнаружим в них две противоположные и дополняющие друг друга черты: сначала сильное стремление индивидуума властно стоять на своем, затем его стремление путем объединения с верными людьми проложить себе путь к таким делам, которые можно осилить только совместными усилиями. В нашей современной жизни эта двойственность окружает нас со всех сторон, и нити, которые плетутся здесь и там, образуют великолепное искусное, прочно обвивающееся полотно. Монополии и кооперация — это, несомненно, два противоположных полюса нашего нынешнего экономического положения, и никто не будет отрицать, что они подчинили себе весь XIX век. Я утверждаю, что это соотношение, эта определенная полярность385 с самого начала господствовала над нашими экономическими условиями и их развитием, так что мы, несмотря на следование друг за другом никогда не возвращающихся форм жизни, благодаря такому взгляду приобретаем глубокое понимание прошлого и в результате также и настоящего. Во всяком случае не научное национально-экономическое (это мы предоставим ученым), но такое, какое обычный человек может использовать для правильного восприятия своего времени.
В основе лежит простой, неизменный, конкретный факт: меняющаяся форма, которую принимают экономические отношения у определенных людей, прямо вытекает из их характера, а характер германцев, самые общие черты которого я показал в шестой главе, неизбежно ведет к определенным, пусть даже меняющимся формам экономической жизни и к вечным, сходным образом повторяющимся конфликтам и фазам развития. Но принято считать, что здесь имеется что–то общечеловеческое — история, напротив, не дает нам ничего похожего, или по крайней мере только поверхностное сходство. Потому что то, что нас характеризует и отличает, есть одновременное преобладание обоих стремлений: к обособлению и к объединению. Когда Като спрашивает, что ищет Данте на своем трудном пути, он получает ответ: