Несколько деревьев, не принадлежащих мне,
Портят мне обладание миром!
Это германское стремление в бесконечность приносит много беды, оно порождает преступление, с одной стороны, и нищету — с другой, — этого никто не станет отрицать. История огромного частного состояния никогда не бывает хроникой безупречной чести. В Южной Германии и сегодня еще очень хитрое, граничащее с обманом ведение дел называют «fuggern» (фуггерн), от фамилии Фуггер.389 И действительно, едва Фуггеры благодаря золоту достигли могущества, они стали вместе с другими богатыми торговыми домами создавать кольца для овладения ценами на мировом рынке, точно так, как это происходит сегодня, и такие синдикаты означают и тогда, и сейчас систематическое воровство и вниз и наверх: рабочий произвольно ущемляется в заработной плате, покупатель платит больше, чем стоит предмет.390 Почти смешно при всей отвратительности узнать, что Фуггеры имели финансовую заинтересованность в махинациях с отпущением грехов. Архиепископ Майнца взял у папы в аренду ожидаемые доходы от юбилейных отпущений грехов для определенных частей Германии за сумму 10.000 дукатов, однако он задолжал уже до этого Фуггеру 20.000 дукатов (из 30.000, которые он должен был заплатить курии за получение звания архиепископа), так что в действительности архиепископ был подставным лицом, действительным арендатором отпущения грехов была фирма Фуггер! Ставший незабываемым благодаря Лютеру Тетцель не мог путешествовать и проповедовать никак иначе, как в сопровождении торгового представителя этого торгового дома, который вносил в кассу все покупки, и только у него был ключ от «ящика отпущения грехов».391 Если не поучительно видеть, каким образом приобретается такое состояние, то ужасно понимать, какое оскорбительное применение оно находит. Будучи вырван из благотворного союза общих интересов, человек один творит безудержный произвол. Тупоумный расчет преимуществ жалкого сына ткача определяет, кто должен быть императором. Только благодаря помощи Фуггеров и Вайзеров избирается Карл V, только при поддержке Фуггеров и Вайзеров он имел возможность вести злосчастную, пагубную войну в Шмалькальдене, и в последующей борьбе Габсбургов против немецкой совести и немецкой свободы эти беспринципные капиталисты вновь играют решающую роль. В частности, они объявляют себя сторонниками Рима и борются с Реформацией не по религиозным убеждениям, но очень просто, потому что они ведут дела с курией и боятся в случае ее возможного поражения потерять большие источники дохода.392
И все же мы должны признать, что это бесцеремонное, не чурающееся никаких преступлений честолюбие отдельных личностей было важным и неотъемлемым фактором нашего общего экономического развития цивилизации. Я упоминал королей и теперь хочу еще раз привести сравнение из близкой родственной политической области. Возможно ли читать историю Европы от XV века до Французской революции, чтобы не вскипала кровь от возмущения? Все свободы отняты, все права попраны, уже Эразм (Роттердамский) восклицает, полный озлобления: «Народ строит города, князья их разрушают!» А он пережил далеко не худшие времена.
К чему все это? Чтобы горстка семей захватила монополию над всей Европой. История не знает худшей шайки настоящих преступников, чем наши князья. С юридической точки зрения, почти все они должны были находиться в тюрьме. Однако здравомыслящий, рассуждающий человек увидит сегодня в таком развитии благо. В результате концентрации политической власти вокруг небольшого числа центров образовались большие, сильные нации: та сила и та величина, в которой участвует каждая отдельная личность. И когда эти несколько монархов сломали всякую иную власть, они остались одни. Теперь большая народная община была в состоянии требовать свои права, в результате стала возможна такая степень индивидуальной свободы, какой не знали прошлые времена. Монарх стал (хоть и несознательно) кузнецом свободы. Безмерное честолюбие отдельной личности пошло на пользу всем, политическая монополия очистила путь политической кооперации. Значение этого развития — далеко еще не законченного — проясняется при сравнении его с ходом развития имперского Рима. Мы видели как там все права, все привилегии, все свободы постепенно из рук народа, создавшего нацию, перешли в руки одного отдельного человека.393 Германцы прошли обратный путь: они выбрались из хаоса народов благодаря тому, что временно объединили сумму власти в немногих руках. Теперь все требуют своего обратно: права и справедливости, свободы и как можно большей вольности для каждого отдельного гражданина. Монарху уже сегодня во многих государствах присуще только геометрическое значение: он является центром, из которого можно провести окружность. Намного запутаннее складываются обстоятельства в экономической области и, кроме того, они еще далеко не созрели так, как политические, но думаю, здесь можно видеть аналогию. Здесь действует тот же человеческий характер. У финикийцев капитализм привел к обязательному рабству, у нас, нет, наоборот: он приносит твердость, как становление королевства принесло твердость, но является повсюду предвестником коммунистических движений и успехов. В коммунистическом государстве китайцев царит животное однообразие, у нас мы видим, как из крепкой общности появляются сильные индивидуальности.