Государственный идеал римской власти духовенства — civitas Dei на земле, единственное неделимое божественное государство: всякое членение, которое создает внешние границы, угрожает безграничному целому, потому что оно создает личность. Поэтому свободы германской народности, королевский выбор, особые права и т. д. под римским влиянием утрачиваются, поэтому проповедники-монахи, когда к началу XIII века начинают четко проявляться национальности, организуют настоящий поход против amor soli natalis, любви к родному краю, поэтому мы видим кайзеров, размышляющих об ослаблении князей, а пап на протяжении столетий неутомимо препятствующих образованию государств и, если это не удавалось, старающихся задержать свободное развитие (в этом стремлении им долгое время особенно были полезны крестовые походы). Поэтому конституции ордена иезуитов в первую очередь заботятся о том, чтобы «разнационализировать» своих членов и принадлежать к универсальной Церкви.212 Поэтому в новейших, строго научных учебниках католического церковного права (см., например: Филипс. 3-е изд. 1881. С. 804) мы все еще читаем о проникновении «национального принципа внутрь единой и всеобщей Церкви» как об одном из самых достойных сожаления процессов истории Европы. То, что большинство римских католиков тем не менее являются патриотами, является недостатком последовательности, что делает им честь. Именно Карл Великий, который называл себя a Deo coronatus imperator, Romanum gubernans imperium, своей культурной деятельностью и своими германскими убеждениями больше, чем кто-либо другой, способствовал развязыванию национальностей и связыванию римской мысли. Однако такого рода непоследовательность ни в малейшей степени не затронула единственно правильное учение теократической универсальной церкви, и невозможно, чтобы это учение и это влияние проявились бы когда-либо иначе, чем в антинациональном направлении. Потому что, повторяю, здесь речь идет не об определенном идеале церкви и империи, но об общем законе человеческой сущности и поступков.
Чтобы разобраться с этим законом, хотелось бы коротко рассмотреть противоположное мировоззрение: внешне ограниченное, внутренне безграничное. Только в образе внешней крайней ограниченности, непохожести ни на кого другого, проявлении закона своего особого бытия, проявляется выдающаяся личность. Только как строго ограниченное индивидуальное проявление открывается безграничный внутренний мир гения. Об этом я говорил в своей первой главе (об эллинском искусстве) настолько подробно, что здесь не требуется повторения. Во второй главе, о Риме, мы видели, как тот же закон крайнего внешнего ограничения создал неслыханно могучую внутренне нацию. И вот я спрашиваю, в каком другом случае более, чем при виде Иисуса Распятого, можно воскликнуть: внешне ограниченность, внутри безграничность? И в каких словах можно услышать эту истину больше, чем в этих: Царство небесное не вне нас, в мире ограниченных образов, но внутри, в наших сердцах, в мире безграничном? Это учение — точный антипод церковному учению. История как наука наблюдения учит, что только ограниченные, возросшие до национального своеобразия народы совершали великие дела. Самая сильная нация в мире, Рим, исчезла, а вместе с ней исчезли ее добродетели, как только она начала стремиться к «универсальности». И так везде. Самое сильное расовое сознание и самая строгая организация городов явились необходимой атмосферой для непреходящих великих свершений эллинизма. Мировое господство Александра имеет значение механического распространения элементов эллинской организации и образования. Древние персы были одним из самых живых, деятельных, наиболее предрасположенных к поэзии и религии народов в истории. Когда они взошли на трон мировой монархии, их индивидуальность и вместе с ней умения исчезли. Даже турки утратили как международная великая держава свою скромную сокровищницу качеств, в то время как их двоюродные братья, гунны, всемерно подчеркивая единственный национальный момент и насильственно соединяя свое сокровище с прилежными германскими и славянскими элементами, на наших глазах складываются в великую нацию.