Выяснить, почему Иуда Искариот совершил поступок, сделавший его имя символом самого низкого предательства, должно быть, невозможно. Правда, Матфей обстоятельно повествует о сделке между священниками и Иудой, он даже знает, сколько заплатили за предательство. Но здесь мы вправе заподозрить евангелиста в домыслах, тем более что он приводит поучительную историю и о покаянии предателя, и о его страшном конце. Кстати, история эта не совпадает с другой версией, изложенной в Деяниях
Апостолов. Существует и третья, отличная от этих двух, которую, насколько нам известно, и распространяла раннехристианская Церковь. Вполне естественно, что вокруг чудовищного предательства возникали легенды. Марк и Лука просто сообщают, что Иуда пришел к священникам и предложил предать своего учителя, а они ему заплатили. Иоанн ничего не говорит о плате, но, как и Лука, утверждает, что Иуда совершил предательство по наущению дьявола; то есть это чисто иррациональное злодеяние, которое им непонятно. Больше евангелисты, по-видимому, ничего не знали. Наверное, могли и заплатить, но маловероятно, чтобы столь человеческий, хотя и низкий мотив, как простая корысть, решил все дело. Предатели редко стремятся прежде всего к деньгам, хотя в большинстве случаев в основе предательства и лежит какая-то сделка. Обычно ими правят глубоко скрытая неудовлетворенность, обида, уязвленная гордость, искаженные идеалы. Нетрудно представить себе, что Иуда действовал по тем же причинам; можно даже воссоздавать психологическую подоплеку его поступка. Но все это лишь догадки. Ничего достоверного мы не знаем. Должно быть, ничего не знали и те, кто поведали первыми о евангельских событиях. "Диавол уже заронил в сердце Иуды Симонова Искариота намерение предать Его"17 — больше нам не дано.
Теперь путь был свободен — священники получили возможность быстро и тайно схватить Иисуса. Однажды вечером, на той же неделе, Иисус и двенадцать Его учеников отправились, с должными предосторожностями, в один иерусалимский дом, где им отвели комнату. Не исключено, что хозяин сочувствовал Иисусу, но человек этот предпочел остаться неизвестным (таких, вероятно, было немало). Там и состоялась совместная трапезае оказавшаяся последней. В воздухе витали дурные предчувствия. Трапеза была необычной. По-видимому, Пасха еще не наступила, однако Иисус и Его ученики праздновали именно Пасху (мы знаем, что официального календаря в то время придерживались не все). События прошлого, с которыми связан этот праздник, приходили на память, отзываясь смятением чувств. Но слова и действия Иисуса придали событию новый смысл. На столе были хлеб и вино; мы уже говорили о глубоком значении, которое Иисус придавал преломлению хлеба и разделению чаши, — повторяться не будем.
По окончании трапезы Иисус и ученики, покинув дом, направились в уже знакомое место — на Масличную гору, по ту сторону долины, за восточными воротами. Иуда Искариот ушел раньше, видимо, сославшись на какое-то дело, ибо он у них был казначеем, хранителем скромных денежных средств. Остальные, как можно понять, были и возбуждены, и растерянны. Они ощущали, что находятся в самом центре важных событий, но совершенно не представляли себе, что на них надвигается. "Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение", сказал Иисус. Для Него же час гибели был неминуем. Ужас и тоска охватили Его. Он говорит им: "Объята скорбью душа Моя до смерти". Так пишет Марк, единственный раз нарушая свою суровую сдержанность. Потом Иисус оставил друзей и, отойдя недалеко, предался уединенной, мучительной молитве. Через какое-то время Он вернулся к ним, спокойный и решительный. "Вставайте, идем. Вот предающий Меня близко". Едва Он это сказал, между маслинами засверкали огни и вышли вооруженные люди, которых вел Иуда. Ученики попытались было сопротивляться, но Иисус остановил их и сдался добровольно. Ученики рассеялись, а Он оказался в руках врагов.
Схватили Его, как и хотелось священникам, тихо и незаметно. На помощь никто не пришел. Теперь пленника надо было судить. Из евангельского повествования видно, что судили Его как бы дважды — в санхедрине и перед прокуратором Иудеи. Оба суда закончились смертным приговором, но обвинения были разные.