- Это моё настоящее лицо, ты имеешь право его знать. Потому что Валера Синявин очень скоро исчезнет и, думаю, никогда больше не появится.
Услышав это, девушка невольно вздрогнула. А незнакомый мужчина рядом с ней словно бы ничего не заметил:
- У меня есть шанс оставшуюся жизнь прожить самим собой. Знаешь ли, трудно это – всё время себя контролировать.
Вера набралась храбрости и, пересиливая страх, попросила:
- Можно вернуть Синявина? Хотя бы на сегодня?
Мужчина рядом с ней вздохнул:
- Можно.
Отвернулся, и через минуту повернулся обратно уже с другим лицом, став привычным и знакомым Валерой Синявиным.
- Пройдемся? – предложил он.
Вера после некоторых колебаний уцепилась за тактично подставленный локоть, и они неспешно зашагали по дорожке. Какое-то время шли молча. Мало-помалу, Верин страх, порожденный скорее неожиданностью признания, рассеивался. И спустя пару минут она даже решилась на вопрос:
- И сколько тебе на самом деле лет?
- Я не слишком стар, - усмехнулся Валерик. - Всего-то двадцать один год.
- И у тебя есть девушка?
С ответом на этот вопрос парень помедлил. Подумал, как следует, и честно сказал:
- Не знаю. Была. Мы почти поженились. По крайней мере, хотели это сделать. Сейчас она на грани между жизнью и смертью. Удастся её вылечить или нет, пока неизвестно. А еще неизвестно, сохранится ли в ней душа, или останется одно только тело. Шанс есть, но настолько мизерный, что я боюсь даже надеяться.
Веру, успокоившуюся и уже почти что принявшую перемены, раздирало двойственное чувство: с одной стороны, ей было безумно жаль неизвестную девушку. С другой – сводила с ума вдруг вспыхнувшая безумная надежда. А еще она не могла точно сказать: сможет ли она воспринять нового Валеру Меркушина так же, как доживающего последние дни Валеру Синявина. Где-то краешком сознания она понимала, что сейчас говорить об этом не стоит. И потому спросила совсем о другом:
- И где ты теперь будешь жить?
- Скорее всего, в Москве или в Подмосковье. Я, конечно, надеюсь на второе, но пока точно сказать не могу. Как только договорюсь с большим начальством и буду хоть сколько-то уверен в будущем, заведу себе телефон и позвоню. В любом случае, дам тебе знать. При желании, ты сможешь меня найти.
Медленно Вера и Валерик пересекли парк. Оба молчали. Один – потому, что сказал всё, что собирался. Другая – потому, что не знала, что со всем этим теперь делать. Они остановились в воротах.
- Я пойду домой, - сказала Вера. – Не провожай меня. Мне нужно переварить всё это. В голове полная каша. А потом… потом я что-нибудь решу.
- Хорошо, - кивнул Валерик. – Иди. И постарайся никому не рассказывать о моей двойной жизни. Если кто-то из сама знаешь какой конторы об этом узнает, меня в тот же день закопают. И, возможно, живьём. И это нисколько не фигура речи.
***
На следующий день Валера Синявин до крайности огорчил педагогический коллектив медицинского колледжа, написав заявление об отчислении и забрав документы. Через день Валера Меркушин позвонил полковнику Муромцеву. А на третий день под Москвой в загородном доме собрались шесть человек, не считая обслуживающего персонала. Присутствовали всё те же: двое из полиции, двое из госбезопасности, Валерик и незнакомый тип невзрачной наружности, зато в дорогом прикиде.
На этот раз с Валериком поздоровались все пятеро, едва он вошел в комнату.
- Добрый день, - ответил на приветствие Валерик. – А где господин Костылев?
- В госпитале, - с не слишком тщательно скрываемой неприязнью ответил один из безопасников, - с довольно обширными ожогами. Между прочим, ваших рук дело.
- Не понял претензий, - отзеркалил эмоцию парень. – Я господина Костылева не жег. И вообще: меня пригласили о чем-то договариваться или свешивать всех собак? Могу развернуться и уйти, если мне здесь не рады.
Невзрачный господин метнул на генерала уничтожающий взгляд.
- Господин генерал переволновался за здоровье уважаемого Максима Сергеевича, - произнес он вполне дружелюбно. – Давайте сядем за стол и продолжим прерванную неделю назад беседу.
- Давайте.
Валерик нынче решил не сдерживаться. Тем более, что у него имелись к этому все основания. Он дождался, когда все усядутся и обратился к невзрачному господину, явно исполнявшему обязанности модератора нынешней встречи:
- Простите, не знаю, как к вам обращаться.
- Ах, - почти достоверно сыграл тот, - это вы меня простите. Забыл представиться: Анатолий Евгеньевич Трофимов.