Пауза затянулась. Валерик дожевал один бутерброд, ухватил следующий.
– С обеда ничего не ел, – пояснил он с набитым ртом. Прожевался, вытер губы и руки салфеткой. – Ну так что, для чего я понадобился, да еще так экстренно? Можно ведь было позвонить, договориться. Я ни от кого не бегаю, не прячусь. Встретились бы где-нибудь на нейтральной территории, обсудили все вопросы. Так нет же – давай хватать, волочь силой… И кому в итоге хуже?
Вопрос повис в воздухе. Валерик подождал еще немного и нахмурился.
– Ну так что, зачем я нужен? Если вопросов нет, плати компенсацию, да я пошел. Вон, уже почти стемнело, а мне еще в город добираться. Меня, поди, уже с собаками ищут. Думаю, за похищение, за попытку убийства, да за разбомбленный офис миллионов десять мне хватит.
Паша зарычал и сжал немаленькую лапищу в кулак. Ему очень хотелось пришибить наглого фраера прямо тут, не сходя с места. Немного сдерживало только конкретное требование заказчика – не убивать. Ну и еще некоторая опаска: все же он посылал за пацаном самых надежных. И где они сейчас? Зато Машка выдала за двоих. Она заверещала так, что непривычному человеку вполне можно было оглохнуть. На этом фоне разобрать отдельные слова было практически невозможно. Впрочем, общий смысл был понятен и без того. Выдав десятисекундный акустический удар, Барби подскочила с места и, выставив перед собой маникюр, кинулась на Валерика. А тот изобразил правой рукой пистолет и, направив указательный палец на взбесившуюся бабу, громко произнес:
– Бах!
Треснуло, в воздухе запахло озоном. Вопли прекратились, как по волшебству. У Машки, успевшей пробежать полдороги, подогнулись ноги, и она, подергиваясь всем телом, рухнула на пол. Паша подскочил, с грохотом опрокинув стол, кинулся следом. Зазвенело разбитое стекло.
– Бах!
Снова треснуло. Как действует электричество Паша помнил с детства – наверное, каждый пацан хоть раз засунул палец в розетку. И вот сейчас ему показалось, что в розетку попала вся его правая нога. А когда электричество отключилось, то она просто отказалась служить, подломилась в колене и туша бывшего штангиста рухнула на пол, в щедро рассыпанные по беседке салаты и бутерброды. Не сказать, чтобы Паша сильно испугался, он вообще плохо понял, что произошло. Но вполне осознал, что сила сейчас не на его стороне.
– Ты… – прохрипел он, тщетно пытаясь подняться. – Ты чего с Машкой сделал?
– Не дергайся, ничего с твоей девкой не случилось. Через полчасика оклемается, – пояснил ему Валерик. – зато в эти полчаса можно спокойно обо всем поговорить. Ну что за манеры, в самом деле? Пригласить человека в гости, а потом на него кидаться, да еще с такими воплями. Да и отправь ее, что ли, на лечение, а то она у тебя не просыхает. Сказано ведь было – трезвой прийти. А она то бухая припрется, то под кайфом. Да еще и соблазнить пытается, сиськами трясет. А я, знаешь, этих сисек уже навидался – во!
Он рубанул ладонью над головой.
– Так что давай, садись, побеседуем о делах, пока женщины не мешают.
Главбандит подтянул поближе стул и, тяжело опираясь на него, уселся. Руками приподнял непослушную пока ногу, поставил в привычное положение. Ума у него было не слишком много, зато чутье было звериное. Собственно, благодаря этому чутью он и сумел подняться со дна и занять свое нынешнее место, похоронив многих других желающих. И вот сейчас это чутье подсказывало, что он попал в такую задницу, что вылезти из нее будет очень и очень непросто. Знал бы Паша заранее о таких нюансах, так послал бы заказчика настолько далеко, насколько позволяют краткие и образные русские выражения. А сейчас… сейчас бы разойтись краями. И с тем, и с этим. Вот только если пацана отпустить, то заказчик вернется и спросит. И остаться бы после тех вопросов живым. Он, Паша-то, не умеет так электричеством пулять. Так что биться придется здесь и сейчас, и биться до конца. Хотелось бы, конечно, до победного. Против заказчика не потянуть, с ним тягаться не по силам. Проще сразу пойти и застрелиться. А вот с этим… с этим можно попытаться. Пацан еще не заматерел, убивать сходу не станет, а потом, глядишь, и не до того ему будет. Имеются, имеются против него козыри. Пусть их мало, зато сильные. Авось, хоть один, да сыграет.