Тьма сыто урчит и отправляется на поиски новой жертвы.
Влюблённые, ищущие укромное место для встречи. Дуэлянты и забияки. Слуги. Строители. Воры. Заблудившиеся в коридорах дети.
Особенно дети. Такие любопытные, такие пугливые, такие вкусные. А главное — совершенно безобидные, ведь взрослые никогда не относятся всерьёз к детским страхам.
Впрочем, взрослыми тоже можно подкрепиться.
Тьма не щадит никого.
Тьма сыта и счастлива.
Тьма не убивает. Убьёшь — наешься один раз до отвала, а потом будешь голодать. Не лучше ли пить страх понемногу, пробовать разные его вкусы, подбирать меню под настроение? Не лучше ли заботиться о своих людях, как сами люди заботятся о коровах и курах?
Тьма умеет просчитывать наперёд.
Тьма бережёт своих людей.
Приходит он. Колдун. Смеётся мерзко, говорит, что кто-то слишком обнаглел и обитатели крепости решили, что дешевле нанять мастера, чем и дальше шарахаться от каждой тени.
Колдун чертит магические символы, произносит нужные слова, и всё вокруг заливает жгучим светом.
Тьма отступает, сжимается, забивается в щели меж каменных плит.
Тьма почти растворяется.
Тьма погружается в сон.
Однажды тьма просыпается и понимает, что прошли годы. Столетия.
Крепость пуста, исчезли со стен богатые гобелены, пропали золочёные подсвечники и ковровые дорожки, сквозь проломившуюся крышу падает свет.
Тьма мечется по коридорам — по тому, что осталось от коридоров — но находит только трещины в каменной кладке да пробивающуюся сквозь них траву.
Здесь больше нет людей.
Здесь больше нет еды.
Здесь вообще ничего нет!
Тьмы тоже нет, ей негде спрятаться, нечем питаться, от неё почти ничего не осталось. Она тянет жалкие крохи страха из счастливых туристов, увлечённых историков, вездесущих корреспондентов. Иногда ей удаётся перекусить ребёнком, отставшим от родителей.
Одинокие дети — лёгкая и питательная добыча.
Тьма уверена в этом.
А потом она встречает Людвига Майера восьми с половиной лет от роду, который пытается запихать её в пакет.
— У меня идея! — провозгласил Людвиг Майер, как только чужие воспоминания схлынули, а в ушах перестало звенеть. — Знаешь, у меня есть мама, и она вечно всего боится. Ну, в основном за меня боится, конечно. Тебе даже не придётся её пугать, можно просто находиться рядом и иногда подпитываться её страхами. С голоду не умрёшь, а потом… ну, потом что-нибудь придумаем. Как тебе такой план?
Боггарт (а белёсый клочок тумана был, несомненно, старым, но не слишком удачливым боггартом) заинтересованно затрепетал, но почти сразу же обмяк, повис безвольной тряпочкой. Кажется, сама идея пришлась ему по вкусу, только вот реализации что-то мешало.
— Ты не можешь покинуть пределы замка, — уверенно произнёс Людвиг. Пожалуй, он и сам не мог точно сказать, откуда взялась эта уверенность: из обрывков чужой памяти, из детских книжек про призраков, или вообще помогло случайное озарение.
Боггарт немедленно просветлел всем собой и заметался вдоль стены, показывая, где искать привязку.
Искали долго.
Точнее, с местом определились почти сразу, но потом выяснилось, что нужный предмет скрыт где-то в толще земли. Пришлось копать.
Сперва Людвиг пытался рыть яму руками, затем плюнул на предосторожность (да всё равно же никто не увидит!) и обернулся волком. С лапами и когтями дело пошло бодрее, да и запахи помогали ориентироваться. Он быстро выделил нужный и теперь точно знал, что именно ищет и где оно зарыто. Не очень глубоко, к счастью.
Спустя полчаса работы Людвиг уже держал в руках небольшую косточку (кажется, от указательного пальца) и радовался, что боггарт не потребовал вытащить на поверхность весь скелет целиком.
Косточка отправилась в пакет, сгусток тумана, совсем разлохматившийся от волнения, нырнул туда же. И даже поместился!