— Он? В смысле, это мужчина? — Впервые увидев тетрадку, Тимур почему-то подумал, что её подбросила сама Надя, но, похоже, ошибся.
А кто тогда? Стас? Это ведь после его ухода всё случилось! Впрочем, нет, тоже ерунда. Стас сейчас с Дианой по свадебным салонам ездит, да и Людвиг бы сразу его учуял.
— Не уверен. Летом я бы точнее сказал, там все раздетые и потные, проще сориентироваться. А сейчас тёплая одежда, лужи… Мужчина, женщина, мальчишка на велике, бабуля с тросточкой — кто угодно.
— И что, совсем никаких интересных запахов?
— Едой пахло. Пиццей или шаурмой… чем-то таким.
— Тебе лишь бы пожрать!
— А при чём тут я? Ты же сам спросил. А под едой… как будто что-то знакомое, но едва уловимое. Никак не могу сообразить. Бумага, что ли? Ладно, неважно.
Вообще-то ещё как важно! Прежде чем отдавать Ксюше дневник, хотелось бы понять, кто и зачем его подбросил.
Тимур даже пожалел, что в их старом доме нет видеокамер или консьержки. Может, мама того ярко-зелёного малыша кого-то видела? Да, сейчас она наверняка ушла домой, но ведь однажды вернётся. Детские прогулки — дело регулярное, а двор прекрасно видно из окна. Осталось только подкараулить её, вежливо поздороваться, извиниться и аккуратненько расспросить. Отличный план!
Только вот делиться этим планом с Людвигом почему-то не тянуло, хотелось выяснить всё самостоятельно. В конце концов, Тимур же не совсем бестолочь, умеет головой пользоваться. Иногда.
Телефон снова дзынькнул. Тимур машинально потянулся к нему, но Людвиг успел раньше: перевернул экраном вниз, накрыл сверху диванной подушкой и припечатал веским:
— Перебьются твои коллеги.
— А вдруг это Диана?
— У тебя на её сообщения другой звук стоит.
И как он только ухитряется сходу запоминать такие мелочи?!
— Тогда дети, — не сдался Тимур. — Инга, например. Или Ксюша. Что, их тоже игнорировать?
— А дети прекрасно знают, что ты болеешь и можешь, например, спать. Всё же не маленькие уже, должны понимать. Кстати, давно хотел спросить… — Людвиг сделал неловкую, совершенно нетипичную для него паузу, но быстро взял себя в руки и закончил: — А сколько им лет-то?
— Ксюшке, вроде, пятнадцать. Инге… точно не помню, но она в восьмом. Значит, четырнадцать должно быть. Ну, плюс-минус.
— А день рождения когда?
— Ты издеваешься? — фыркнул Тимур. — Понятия не имею, никогда даже не задумывался об этом.
— Что, и не дарил ей ничего? И она не жаловалась, как бабушка ей в очередной раз праздник испортила?
— Так… погоди! Ты сейчас про Ксюшу, что ли? Я думал, про Ингу.
— Да зачем мне Инга?
— А Ксюша тебе зачем?
— Ты можешь прекратить отвечать вопросом на вопрос и просто сказать, когда у неё день рождения? — Людвиг, кажется, пытался говорить сурово, но получилось почти жалобно. Умоляюще. Как будто точный возраст этой неугомонной девицы был для него действительно важен.
— Да какая тебе разница? Решил заняться астрологией и натальную карту начертить?
— Не смешно. Ты что, правда не понимаешь?
Тимур хотел проворчать что-то в духе «Да я вообще никогда ничего не понимаю», но передумал. Ладно, давно пора было принять как данность, что в некоторых сферах вчерашний студент Людвиг Майер всё ещё умнее школьного учителя Тимура Смолянского. (А в некоторых — нет, но найти бы ещё такие сферы!)
Поэтому вместо того, чтобы обижаться, Тимур честно попытался подумать.
Голова, перегруженная впечатлениями последних суток, работала с трудом, разве что не скрипела от натуги. Допустим, дата рождения нужна для того, чтобы определить точный возраст. А возраст зачем? Понять, когда этому ребёнку можно будет пиво пить и сигареты самостоятельно покупать? Нет, ерунда какая-то!
Ещё по дате можно понять, не происходило ли что-то важное в день, когда Ксюша появилась на свет. Какое-нибудь солнечное затмение? Землетрясение? Чья-то смерть? Да хоть та же трагедия на стройке! Хотя нет, стройка точно была раньше почти на год…
Стоп!
Почти на год. Меньше, чем на год.
То есть теоретически…
Тимур вдохнул — а выдохнуть забыл. Потянулся снова протереть очки, снял их, повертел в руках и сразу же вернул обратно.
Вспомнил, как напрочь лишённая магии девочка втянула в себя силу Людвига и даже не поморщилась.
Вспомнил вскользь оброненную фразу про приписывание ему чужих детей.
Вспомнил свои мысли про то, как странно и быстро эти двое спелись, как будто…
— Ты же не думаешь, что?.. То есть… ты реально так думаешь?
— Осознал наконец-то? — Людвиг, забыв про недопитый чай, беспокойно вертел в пальцах выловленную из него ветку. Нервничал. Кажется, чуть ли не первый раз за всю историю их знакомства он нервничал настолько сильно, что даже не пытался это скрыть или замаскировать.