В то же время ни высокий уровень общественного развития, ни хронологическая зрелость индивида (достижение им зрелого возраста) вовсе не гарантирует того, что мы услышим от любого современного человека ответ на вопрос о «смысле жизни». Большинство людей не любят прямо говорить на эту тему. Одни — потому что считают ее слишком интимной, личной, другие — потому что просто никогда об этом не задумывались. «День прошел и ладно». Вот их-то имел в виду Паскаль. Горе тем, кто не знает, зачем он явился в этот мир.
Историзм вопроса о смысле жизни сказывается не только в том, что сам этот вопрос появился в числе решаемых людьми проблем не сразу, но и в том, что ответы на него у людей разных поколений различны. Каждое новое поколение в новых исторических условиях несколько по-иному формулирует общественный идеал, создает особую систему ценностей. Соответственно меняется и представление о смысле жизни.
Наконец, в одну и ту же эпоху, в одном и том же обществе мы найдем столько различий между людьми в трактовке этого понятия, что должны будем признать: ответ на вопрос о смысле жизни никак не может быть однозначным. Это один из так называемых вечных вопросов философии.
Существование общечеловеческих ценностей, казалось бы, должно создать поле общего согласия и снять проблему. Отчасти так оно и есть. Но в то же время... Попробуйте взять самую что ни на есть абсолютную из общечеловеческих заповедей — не убивай — и распространить ее па такие случаи, как схватка с несколькими насильниками, отражение нападения врага на мою Родину, на мой дом, на мою семью — так тут быть?!
В общем, можно сказать так: особенная сложность и принципиальная открытость («вечность») вопроса о смысле жизни проистекает из необходимости СУГУБО ЛИЧНОГО ОТВЕТА НА ЭТОТ ВОПРОС. Поставлен он может быть абстрактно, но отвечать на нею предстоит каждому индивидуально.
Вот такой это коварный вопрос-ловушка. Он не столько требует ответа, сколько побуждает человека к внутреннему диалогу с собой: «А в самом деле, как, зачем и для чего я живу?» Никого нельзя научить процессу жизни, каждый проживает свою жизнь сам. И ответить на вопрос о смысле жизни прежде самой жизни так же невозможно, как научиться плавать, не входя в воду.
Заключая, рискну предложить лишь одну версию подхода к решению проблемы. Ту, к которой чаще других склонялось большинство мыслителей, пытавшихся найти всеобщую формулу смысла жизни: ОН В САМОЙ ЖИЗНИ. Как ни странно и абстрактно звучит она, не отвергайте ее с порога. ПРИУМНОЖЕНИЕ ЖИЗНИ, ПРИУМНОЖЕНИЕ ДОБРА ВО ВСЕХ ФОРМАХ ИХ ПРОЯВЛЕНИЯ — это, наверное, самый верный и универсальный способ не утратить смысл личного бытия и прожить отпущенный каждому из нас земной срок не впустую.
§47. Свобода и ответственность личности.
Свобода — высшая ценность человеческого существования, идет ли речь об общественном идеале или о жизни конкретного индивида. Никто против этого вроде бы не спорит, но как своеобразно толкуют люди это понятие! Вот сходные и весьма остроумные замечания на этот счет двух очень разных людей, живших в одно время:
«Мы все провозглашаем свою приверженность к свободе, но... овца и волк по-разному понимают слово «свобода»; в этом сущность разногласий, господствующих в человеческом обществе» (А. Линкольн).
«Ни один человек не борется против свободы — борется человек, самое большее, против свободы других» (К. Маркс),
Дело не только в пристрастиях людей, в субъективном желании добиться свободы для себя за счет ограничения свободы других. Дело еще и в том, что свободы не бывает без выбора, а в самой ситуации выбора заложено нечто такое, что смущает людей, что порождает дискомфорт в их душе, борьбу мотивов. Это хорошо выражено в притче средневекового философа Жана Буридана об осле, который стоит между двумя совершенно одинаковыми копнами сена. Какую из них предпочесть, с какой начать? Так бедный осел промучился в «сомнениях» и в итоге подох с голода.
В сущности, люди почти никогда и нигде не жили в ситуации свободы, они только мечтали о свободе. Веками, тысячелетиями люди жили в жестких рамках коллективного существования. Всякий человек был к чему-то приписан: к роду, к племени, к общине, к сословию, к цеху. Вся мировая художественная литература последних двух столетий полна описаниями того, как несладко приходилось даже тем, кто составлял сливки общества, принадлежал к правящей, господствующей элите, если по каким-либо причинам (обычно любовь) он или она шли против своего «круга». А без того, чтобы человек сам, по собственному побуждению или разумению мог выбрать линию своего поведения, жизненную позицию, ни о какой свободе говорить нельзя.