Но я была несколько удивлена, когда и Поль принял такую же тактику, что и я. Он поддакивал Симпсону, соглашаясь с ролью неопытного мальчика при бывалом ветеране. На меня глядя, что ли? Ему-то это зачем? Он же только из-за меня ввязался в это предприятие, как я себе представляю. Чтобы пофлиртовать вволю. А может быть, и вправду, – влюбился? Но в любом случае это любопытно… Только мне было неприятно почему-то, что он без боя, как говорится, уступает Симпсону…
Тот достал из кармана плоскую фляжку, потряс ею так, что мы ясно услышали внутри характерное бульканье, и сказал:
– Почему бы нам, ребятки, не сделать по глотку хорошего виски? Это моя первая идея. И она еще ни разу меня не подвела…
– Грег, а нельзя ли перейти сразу ко второй? – спросила я.
Симпсон с сомнением покачал головой. Рот его скривился скептически.
Неожиданно он посмотрел мне в глаза очень холодным взглядом, но длилось это ровно одну секунду, я даже среагировать не успела. А он уже отвечал мне, то ли издеваясь, то ли настаивая на своем, показывая, кто из нас троих будет принимать решения.
– Можно, девочка, перейти сразу и ко второй идее. И сейчас мы к ней перейдем. Особой разницы нет. Проблема только в том, что вторая идея появляется только после того, как реализована первая… Поэтому так или иначе, но по глоточку придется сделать…
И он показал нам с Полем пример, хорошо приложившись к своей фляжке. Глоточек у него получился что надо – примерно на полфляжки. На неполный граненый стакан, если считать по российским меркам…
Я решила не упрямиться и тоже глотнула из его фляжки. Не так много, конечно, но виски обожгло горло, и я закашлялась.
– Ничего, девочка, малыш Джонни не сделает тебе плохо, – засмеялся Симпсон. – Правда, Поль? Ведь ты хорошо знаком с Джонни?
Поль ничего не ответил, только забрал у меня фляжку и тоже сделал глоток.
– Какой еще Джонни? – спросила я у Поля, немного прокашлявшись.
– «Джонни Уокер», – удивился тот. – А что же мы сейчас еще пили?
– Не сомневайся, девочка, – тоном уверенного в себе бодрячка сказал мне Симпсон, – это лучшее виски из всех, что научились изготовлять на обоих берегах Атлантического океана. Я знаком с Джонни лет уже, наверное, тридцать, и он никогда меня не подводил. Особенно – в трудных ситуациях…
– Можешь не говорить свою вторую идею, Грег, – перебила я его. – Я ее уже знаю. Твой дружок Джонни выболтал все твои секреты… Сейчас ты предложишь нам поехать к талибам! Я угадала?
Симпсон шутливо поднял руки.
– Согласен – вторая идея была не такой оригинальной, как первая. Но согласитесь, ребята, первая была просто гениальной!
Симпсон валял дурака, строя из себя добродушного бывалого дядюшку, верного спутника и мудрого советчика. Но я хорошо помнила его неожиданный холодный взгляд и постоянно напоминала себе, что нужно быть настороже… А еще и генерал Васильев меня насчет американцев предупреждал. Что они, мол, себе на уме…
– Ну, раз мы все так быстро и единогласно решили, едем прямо к ним! – все так же бодро заявил Симпсон, включая зажигание.
Поль остался где-то совсем в стороне, но его, по-моему, очень мало беспокоило свое пассивное поведение в нашей компании. Меня, по-моему, оно задевало больше, чем его самого. Он добровольно, без всякой борьбы, уступил роль лидера в нашей группе Симпсону и теперь только наблюдал, как тот ею распоряжается.
Глава восьмая
Симпсон и впрямь знал в разрушенном землетрясением Кайдабаде абсолютно все. Он уверенно вывел джип на окраину американской зоны, находя возможность довольно быстро двигаться по загроможденным улицам. Кому-то он сигналил, на кого-то орал, высунувшись из окна, причем через слово из Симпсона вылетали выражения, значения которых я не знала, но интонация, с которой он их произносил, не оставляла сомнений, что это аналоги русского мата.
Только я подумала: «Хорошо, что он не умеет материться по-русски!..», как до меня донесся русский образец эротически окрашенной и вполне нелитературной лексики Симпсона. Слушать, как Симпсон матерится по-русски, было даже забавно. После каждого употребленного им русского слова он оборачивался ко мне и говорил что-нибудь в свое оправдание, вроде: «Извини старика, девочка, не утерпел…» или «Мне показалось, что это один из ваших, по-английски он бы меня не понял…» Словом, ерничал старый американский лейтенант на всю катушку…
Каким-то сложным путем мы по окраинам города попали на его юго-восточную часть. Симпсон объяснил, что это, конечно, самый длинный путь, зато самый быстрый – по центру из-за завалов просто не проехать без бульдозера. Поль отчаянно закрутил головой во все стороны, потому что это был район нефтехранилища, здесь работали его люди, и он, естественно, хотел быть уверен, что у них все в порядке. Но ничего особенно тревожного и требующего его вмешательства заметить не удалось.
Мы обогнули район пожарища, и Симпсон резко увеличил скорость. Я обратила внимание, что мы едем в сторону от города, удаляемся от него на юго-запад, по дороге, идущей вдоль реки, то вплотную подступающей к ней, то отпрыгивающей в сторону…
– Грег, куда мы едем? – вцепилась я в плечо Симпсона. – Что это за река?
– Ай, ай, ай! – запричитал Симпсон. – Девочка забыла, куда она едет! Поль! Напомни своей подружке, куда мы все вместе собрались… Или ты тоже забыл? Ну, ребята, вы огорчаете старину Грега…
– Эта дорога идет в селение Джури, километров тридцать от Кайдабада… – объяснил мне Поль. – А речка та же самая, что и в Кайдабаде, – Кокча.
– Зачем мы туда едем, Поль? – не могла успокоить я свои подозрения.
– Наверное, он думает, что в Джури находится талибский отряд. И это вполне вероятно – талибы не охотники разгребать грязь своими руками. Они предпочитают подождать, когда это сделаем мы. А потом заставят нас убираться из их страны в течение часа… Это в виде искренней благодарности за нашу помощь…