— Я же говорила, что точно не помню. Возможно, порезала руку или кровь из носа пошла.
— Хорошо. Я вас понял.
Яна рассуждала вслух.
—Пятно большое, оно отпечаталось на соседних листах, значит, порез немаленький или серьезное кровотечение из носа, вряд ли можно о таком забыть. Опять же зачем врать про мясо? Ну, порезалась и что здесь криминального?
— Согласен. Здесь что-то не так. Она не ожидала моего вопроса и сказала первое, что пришло в голову, даже не подумав, что экспертиза легко установит— кровь не принадлежит животному, она человеческая.
Антону позвонил Андрей и сообщил, что нашёл на теле странный отпечаток, предположительно от молотка для отбивания мяса, но синяк появился раньше, примерно за сутки до убийства.
— Жена? — почему-то спросил майор.
— Я откуда знаю. Это уже сам разбирайся, — откликнулся судмедэксперт.
— Кухонная эпопея какая-то! — возмущенно воскликнул Антон.
— Я же говорила, что точно не помню. Возможно, порезала руку или кровь из носа пошла.
— Хорошо. Я вас понял.
Яна рассуждала вслух.
—Пятно большое, оно отпечаталось на соседних листах, значит, порез немаленький или серьезное кровотечение из носа, вряд ли можно о таком забыть. Опять же, зачем врать про мясо? Ну, порезалась и что здесь криминального?
— Согласен. Здесь что-то не так. Она не ожидала моего вопроса и сказала первое, что пришло в голову, даже не подумав, что экспертиза легко установит: кровь не принадлежит животному, она человеческая.
Антону позвонил Андрей и сообщил, что нашёл на теле странный отпечаток, предположительно от молотка для отбивания мяса, но синяк появился раньше, примерно за сутки до убийства.
— Жена? — почему-то спросил майор.
— Я откуда знаю. Это уже сам разбирайся, — откликнулся судмедэксперт.
— Кухонная эпопея какая-то! — возмущенно воскликнул Антон.
Запись 8.
Он любил погорячее, поэтому пришлось облить ему лицо кипятком. Он визжал и умолял прекратить, что странно, ведь его так бесит холодный суп. Жёлтые волдыри выглядели омерзительно. Они покрывали все ноги, но особо сконцентрировались на ляжках, так как он сидел, и большая часть кипятка попала именно на них. Лицо не уродовалось специально, не стояла задача затруднить опознание. Не скрываю личности своих жертв и выступаю за то, чтобы они скорее придавались земле или кремировали, кому как больше нравится. Я не знаю, что решают в таких случаях высшие силы прощают или отправляют в ад. Но в земном воплощении они не достойны милосердия. Звучит самоуверенно, будто я мню себя Богом, по-моему это грех. Впрочем, одним грехом больше, одним меньше для меня не имеет значение. Моё нынешнее воплощение сотворило из меня палача и судью в одном лице. Думаю, мои жертвы сами призывают своего убийцу, потому что никто, кроме меня не хочет разобраться с их проблемой, но тогда я уже не судья, а всего лишь исполнитель их собственной воли. Я просто прерываю неудачное воплощение, тяжёлый опыт, избавляю от них мир. Когда-то меня поймают и избавят всех от меня.
Глава 5. Никакого патриотизма
На съемной квартире уже ждала хозяйка. Она рассказала, что сдала жильё на сутки этому человеку и указала на труп.
— Похоже, он иностранец, у него был акцент, — заметила женщина. Мужчина средних лет, с вьющимися волосами по плечи, огромным носом, остальные черты не разглядеть, лицо слишком изуродовано и разрисовано. Тело покрывают мазки масляной краски, руки измазаны кровью, тут же валяются кисти для рисования. Жертва привязана к стулу, кожа изрезана, видимо, из этих ран убийца и брал кровь для росписи.
— Ну вот, наш здоровяк из морга говорил, что убийца — медик, а он художник, — сказал Антон.
— Ой, вспомнила! — вмешалась в разговор хозяйка квартиру. — Он говорил, что пишет картины. Какой-то кубизм упоминал.
Спасибо. Теперь установить личность будет проще, — откликнулась Яна.
Убитый оказался французом, действительно художником. Приехал в Россию со своими работами, местная галерея организовала ему выставку. Здесь он был более популярен, чем у себя на Родине, и уже полгода проживал на другой съёмной квартире, где оборудовал его творческое рабочее место. В мастерской художника было заметно присутствие женщины: кто-то забыл на столе помаду. Надежда на то, что это имущество принадлежит убийце, минимально, но возможно владелица косметики— свидетельница. При себе у художника нашли смартфон и паспорт на имя Ивон-Мишель Тома. Фадеев оставил пакет со средством связи в своей сумке с расчётом на то, что таинственная особа объявится сама.