В комнату он вернулся тоже через окно, подставив деревянную лестницу из сарая. Он снял грязные кеды, спустился вниз и достал три печенья из коробочки в кухонном шкафу. Дедушки с бабушкой не было видно. Это означало, что они уже спят и не заметили его отсутствия. Хотя гер Йенсен наверняка утром доложит им о вечернем приключении их внука.
Оливер вернулся в комнату и слез через окно на улицу. Там он положил печенье под ясень, аккурат где появлялись норны. Они снова придут и заметят подношение. И тогда продлят жизнь любимого дедушки.
Воодушевленный мальчик вернулся в дом тем же путем, переоделся в сухие и чистые вещи и лег в постель. Наконец-то, можно отдохнуть. Он был взволнован, но рад. Они обманули его, но он нашел другой способ.
Оливер с нетерпением ждал утра. Он ничуть не боялся ябедничества гера Йенсена. Чтобы бабушка и дедушка ничего не заподозрили, он позавтракал вместе с ними, дождался, когда дед уйдет стелить солому ослику, а бабушка примется мыть посуду. И сам поспешил к дереву, где крутился Чар.
– Эй, – крикнул мальчик, – подбегая к месту, где оставил подношение для норн.
Он посмотрел на землю. Два печенья лежали нетронутыми, третье дожевывал довольный пес. Они не приходили этой ночью, с досадой понял Оливер.
– Ешь, – грустно произнес он, когда собака взглянула на него.
А, быть может, они просто не приняли его угощение?
Оливер опустил голову и пошел помогать дедушке с соломой. Ему было грустно и обидно. Он так старался и, казалось, нашел решение, но, увы, это не так. И все-таки ему больше хотелось верить в то, что норны просто не приходили и не видели печенье.
Дедушка все чаще кашлял, но продолжал работать и быть активным. Оливер видел, что ему тяжело, но не стал говорить об этом, а просто делал больше работы, чтобы дедушке досталось меньше.
Весь день Оливер думал над тем, почему же норны не пришли прошлой ночь? Может, их напугал дождь, и они придут сегодня? А что если нет? Что если причина в чем-то другом? Он должен пойти к ним. Сегодня. До полуночи. У него нет того, что они просили, но зато есть печенье.
Когда стемнело, Оливер тихо прокрался на кухню, достал печенье и положил в карман. Незаметно он вышел на улицу и отправился в рощу. Луна уже взошла. Убывающая, отметил Оливер. Он какое-то время еще смотрел в небо, думая, стоит ли вообще верить этим норнам и надо ли идти к ним, но все же решил, что так тому и быть. Он обернулся, посмотрел на дом, увидел, как в соседнем доме погас свет, и отправился к трем сестрам, живущим в охотничьем домике.
Яркий свет опять пробивался из окон, но мальчик не обращал на него внимания. Он постучал в дверь и толкнул ее. Зашел в дом и не обнаружил норн. Оливер бросил взгляд на стол. Печенье. Свежее. Имбирное. То, которое кладет у забора каждый раз перед сном гер Йенсен.
Мальчик знал, где сестры. Конечно же, они плетут свои нити в подвале. И он был прав. Самая старая из сестер – Урд – крутила колесо своей прялки. Верданди накручивала нить на веретено. А Скульд…
Ее острый нож блестел угрозой и пугал. Она взяла нить дедушки, поднесла к ней клинок.
– Нет! – крикнул мальчик, – стойте! – он спустился с лестницы.
– Иггдрасиль, Иггдрасиль, Иггдрасиль, – поочередно прошипели сестры. Волосы их были спутаны, лица больше напоминали лица сумасшедших, но Оливера они не пугали.
– Ты принес то, что обещал? – жадно прошептала Урд, сутулясь и подходя ближе.
– Принес? Принес? – повторили норны вслед за сестрой.
Мальчик сглотнул.
– Я… Вы обманули меня, – выпалил он, – нет никакого дерева!
– Он не принес, – прошипела Скульд и вновь занесла клинок над нитью деда.
– Я принес! – остановил ее мальчик.
Сестры уставились на него, широко раскрыв глаза.
– Принес… это, – Оливер достал печенье из кармана и протянул вперед.
Лица норн скривились. Старуха Урд подошла к нему и принюхалась к печенью. Она обошла мальчика, посмотрела в его глаза и сообщила:
– Он не справился.
Скульд резко отрезала кончик нити.
– Но почему? – взмолился мальчик, – вы принимаете печенье гера Йенсена и не укорачиваете его жизнь. Почему вы не принимаете моего подношения?
– Его время еще не пришло, – прошелестела Верданди.
– Он дает нам печенье и думает, что так продлит себе жизнь, – засмеялась Скульд,и смех ее был не смехом, а свистом ветра, режущим слух, – но ее нельзя продлить.
– Но вы же сказали…
– Должно быть равновесие, – продолжила молодая норна.
– Я пожалела тебя, а ты не справился, – проговорила Урд, садясь за прялку.
– Но его нет! – разозлился Оливер, – этого дерева не существует! Вы – обманщицы!