Выбрать главу
— Вот жизнь твоя! Мне этого не надо. Тебя ли, сын, в земных полях взыщу? Нет! Я велел — и ты не знал пощады… За эту горечь жертвенного чада Я все тебе прощаю и прощу.
— Я говорю: за взгляд, простой и легкий, За эти три безжалостных узла, За этот нож, огонь, дрова, веревки, За жизнь, что под ножом изнемогла,
— Я, испытав тебя огнем закланья, Тебе велю: живи. Мой сын, живи. Не бойся снов и яростных желаний, Не бойся скуки, горя и любви.
— Будь на земле, живя и умирая, Земные ведай розы и волчцы, К тебе из музыкальных высей рая Слетаться будут частые гонцы.
— И, слушая неслышанные песни, Что ветерок донес издалека, Ты вдруг поймешь, что нет игры чудесней, Чем этих волн улавливать раскат.
— Так знай: ничто поэту не помеха, Но все ведет к желанным берегам. Вот Мой завет: не бегать слез и смеха, Смотреть в глаза любимым и врагам…
— Стоять пред гулкой солью океана, Звучать в ответ на радость, на прибой, В веселии, семижды окаянном, В бесплотный пляс вступать — с самим собой.
— На женскую спасительную прелесть Идти, как в море парус — на маяк, Чтоб милые в ладонях груди грелись, Чтоб женщину ласкать и звать: моя.
— Земли порой оставив побережья, Отчалить в сны бесцельной красоты… …Свой малый путь пройти стопой медвежьей, С медвежьим сердцем, ясным и простым.
— …Не бегать благ и дел юдоли узкой, Но все приняв, за все благодарить. Торжествовать, когда играет мускул. Осуществлять себя. Плодотворить.

ИЗ КНИГИ «ПАРИЖСКИЕ НОЧИ»(Париж, 1932)

Снег

I. «Земля лежит в снегу. Над ней воздели сучья…»

Земля лежит в снегу. Над ней воздели сучья Деревья нищие. Прозрачный реет дым. Все — проще и бедней, безрадостно — и лучше Под небом Блока, близким и пустым.
О чем же — этот дым, и след, ведущий мимо Меня и жизни стынущей моей?..
О главном, о простом — и о непостижимом, О том, что все пройдет, и все невозвратимо, Как дым меж коченеющих ветвей,

II. «Снег радости и снег печали…»

Снег радости и снег печали, Снег мудрости и чистоты, (Мы шли в прохладной радости печали…) О многом знали мы, о многом мы молчали, Когда из музыкальной пустоты На наши души грустью падал ты…

III. «В морозном сне, голубовато-снежном…»

В морозном сне, голубовато-снежном, В старинном танце, медленном и нежном, Снежинками нездешними пыля, Мертво кружились небо и земля.
И однако — в пустоте небес — Кого-то звал тысячерукий лес.
Но сверху падал равнодушный снег, А по снегу, не поднимая век, Под белый хруст шел черный человек.
И жуток быль его неспешный шаг… Как будто: шел он в гиблый белый мрак, Откуда нет возвратного пути, И — никому нельзя туда идти.

«Окно на полуночном полустанке…»

Окно на полуночном полустанке, И тень в прямоугольнике окна, Улыбка недоступной англичанки, В полупустом кафе глоток вина,
Танцующая в шатком балагане Хозяйская измученная дочь, Смычок — скользящий по старинной ране, Иль просто — одиночество и ночь…
Свеча в ночи… на даче, за оградой… Свист, песня, смех — в деревне, за рекой… Немногого — о, малого мне надо, Чтобы смутить несытый мой покой.

«На плодородный пласт, на лист писчебумажный…»