Корабль уходит в океан,
Дымя трубою новой.
Кричит на рубке капитан,
Бранчливый и суровый.
И ударяет в сердце хмель
Бесцельных путешествий.
Но нет смешнее слова: цель —
В веселом ветре бедствий.
Уходят в море корабли,
Уходит все на свете.
Проходят женщины земли,
Ты больше их не встретишь.
Меж тем, быть может, среди них,
Кто знает — кто узнает? —
Прошла… (Но тут болтливый стих
Стыдливо умолкает.)
Увозят в поле поезда
Груз радости и боли.
Они уходят навсегда.
Их не увидишь боле.
И смотрят люди, за окном,
На живопись ненастья,
Где грустно тает скромный дом
Неузнанного счастья.
Прошли напрасные огни…
А поезд окаянный
Везет туда, где ждут одни
Туманы и обманы.
И паровоз свистит, грозит
Осенним сонным нивам.
Ему наперерез летит
Автомобиль счастливый.
И ускоряет ход — и вот
Перевернулся споро,
И не закончен долгий счет
Любви и сложной ссоры…
Портрет («На рваном фоне серого Парижа…»)
На рваном фоне серого Парижа
И неразборчивых дождливых дней
Вы озарили — голубым и рыжим —
Начало грустной осени моей.
Вы населили нежностью и светом
Громоздкий и запутанный пейзаж.
Так, иногда, в газете, стих поэта
Вдруг застает средь убийств и краж.
Застенчивые розовеют губы
На ангельском сияющем лице,
Чуть низоклоб, но и таким мне люб он, —
Свидетельствующей о мудреце.
Здесь мудрость в дружбес юностью и счастьем,
И радость — не подруга слепоты.
Горит на фоне дыма, труб, ненастий
Сплав: солнца, неба, снега, чистоты.
Диалоги
I. «Порою меньше малой малости…»
— Порою меньше малой малости
(Дешевле всех врачей и всех аптек):
Две капли нежности, щепотку жалости —
И вот расцвел засохший человек.
Расцвел — засохший, полумертвый — ожил,
И в мир вошло веселое добро.
— Вы правы, друг. Любовь всего дороже,
Но у меня нет денег на метро.
II. «Мы узнаем друг друга по глазам…»
— Мы узнаем друг друга по глазам,
По ничего-не-значащим словам
(В глазах — безумье горестное зрячих,
В словах — стыдливость праведников падших),
И в мире злых загадок и обид
Нас многое, печальное, роднит:
Беспечность, что похоже на отчаянье,
Спокойный гнев (как честь, его беречь!),
Слова, что молчаливее молчания,
Молчание, похожее на речь…
— Да, это — так. Я сам того же мненья,
Но я спешу на службу, к сожаленью.
III. «О, если б знали мы……»
— О, если б знали мы…
— Я прерываю вас,
Скажите, дорогой, который час?
— Так забываем мы…
— Простите, как на зло,
Я помню день, но позабыл число.
…Так — каждый: для себя, так — каждый о себе
В порочной человеческой судьбе.
IV. «Бездомный парижский ветер качает звезду за окном…»
Вы говорите мне: любовь и дружба,
Поэзия, искусство, братский долг,
Но я отвечу: календарь и служба,
И брат — баран, и брат — осел и волк.
Любовь чревата скукой иль изменой,
А долг — напоминает про долги.
И дружбе, друг, мы предпочтем смиренно
(Метафорические…) сапоги.
Два голоса:
— Живи, твори упорно.
— Зачем, глупец?
Остановись, смирись.
Но всех унизит смерть — концом позорным —
Как никогда не унижала жизнь.
Кафе («Два спящих старика играют в карты…»)