Плотная обложка, чуть шершавая на ощупь, приятно коснулась пальцев, запахло сандалом — дома я хранила рядом с новыми блокнотами ароматические палочки. Ручка легла на натруженную «интеллигентскую мозоль» на среднем пальце правой руки, закладка услужливо открыла блокнот на чистой странице.
Удар сердца. Темнота. Резкий запах нашатыря. Я открыла глаза и оглядела небольшую сумрачную комнатку, заставленную узкими стеллажами. На полках стояли стеклянные судки, заполненные какими-то жидкостями. Заглянув в один из них, увидела на дне металлические бляшки.
- Кобель сидит тут, как приклеенный, - зло выплюнул какой-то мужчина в соседней комнате. - И выходные ему ни по чем! А сроки горят!
- Не кипятись, - еще один незнакомый мужской голос.
Я подкралась к приоткрытой двери, из которой в комнатку-склад попадал свет, прислушалась.
- Там наверху договорились. Завтра его сука получит так, что его дня три тут не будет. А может, если парни не подкачают и бить будут с толком, то всю неделю, - продолжал второй.
- У нас товара на две партии. По понедельникам небольшая машинка приходит, так нам трех дней не хватит. Кто будет-то? - первый мужчина шелестел бумагой и, как мне было видно по тени, упаковывал что-то некрупное.
- Ты про нападение или про машину?
- Про бейсболистов, конечно! - резко отозвался первый. - На кой мне машина? Что пришлют, то и будет. Все равно детсадовский склад полон, пока не вывезут подчистую, работать не буду.
- Я тоже. Иначе взорвется к чертям...
Второй, кажется, задумался о хранении артефактов. Повисла пауза.
- Так кто? - нетерпеливо уточнил первый.
- Ларс, Кимми и с личным приветом от Кайля Хайко. Опытные ребята. Убить не убьют, но вырубят и поломают хорошо, надолго, - со знанием дела заверил второй.
- Она оборотень. Выносливей, - с сомнением протянул первый.
- На это рассчитывать нельзя, - твердо заявил второй. - Так убить можно, а это кобеля только обозлит. Придется надолго закрываться! Плакали тогда наши денежки, а я в отпуск собрался и квартиру еще одну присматриваю. Ты тоже, мне маклер сказала, ты с ней связывался.
- Ага, хочу на юге купить. Там промышленности больше, народу тоже, окупится быстрей.
- Лина, - в разговор вклинился еще один голос. Спокойный, глубокий, знакомый... Мужчина вновь позвал меня, и я посмотрела на него.
Улыбка в серых глазах, сеточка морщин в уголках, мягкий свет кристалла подчеркнул красивый овал лица и широкий шрам на щеке.
- Йохан, - услышала я свой голос, увидела свою руку на обнаженном плече. Сообразила, что разбудила магистра и отпрянула: - О Господи...
- Так быстро меня еще не повышали, - усмехнулся магистр Фойербах. - С «Йохана» до «О Господи» за пять секунд. Обычно требуется немного больше времени и усилий. Вы часто ходите во сне?
Я отрицательно потрясла головой, щеки беспощадно жгло румянцем, голос осип, и то, что магистр держал меня за руку, удесятеряло смущение.
- Первый раз в жизни.
- Польщен тем, что вы пришли именно ко мне, - посмеивался он. - Вас можно отпустить? Падать и убегать не собираетесь?
Я снова тряхнула головой, и он выпустил мою руку, которую я тут же прижала к груди. Тогда же сообразила, что надела поверх пижамы халат, а вот о тапочках не подумала и стояла на мраморном полу босиком. Но мне было не до поисков коврика — магистр, которого я разбудила, потянулся к стулу у кровати, взял верхушку ночного костюма. Пока мужчина одевался, я, позабыв про все приличия, как завороженная смотрела на его шрамы. Не зря говорили, что он чудом выжил в той заварушке с оборотнями! Ему живот и грудь тогда раскроили ужасно!
Магистр проследил за направлением моего взгляда, хмыкнул:
- Главное, жив. А без пляжа можно и обойтись. Есть другие виды отдыха.
- Простите, - прошелестела я, не зная, куда деть себя от стыда.
- Вас-то за что? Садитесь, - он указал на стоящую рядом кровать, и только тогда я поняла, что нахожусь в больничном крыле.
Эта прогулка во сне странно сказывалась на моем восприятии. Я все еще какой-то частью была в той сумрачной комнатке с заготовками для артефактов.
- И укройтесь, вы босиком. Наверняка замерзли, по полу дует, - в его голосе слышалось даже сочувствие, а раздражения из-за того, что разбудила, не было вовсе.
Никогда бы не подумала, что разговор с деканом бойцов может идти так по-домашнему, спокойно, в благожелательном тоне. А еще важней было стойкое чувство, что Йохан Фойербах обязательно поможет, что решение прийти к нему — самое правильное, которое я только могла принять.