Адам покачал головой:
- Нет, не хочет. Ему нравится быть директором. Максимум, на что может согласиться, - место Фельд. Во Франции есть очень толковый фей-полукровка с хорошим политэкономическим образованием и опытом в этой сфере. Отец, и не только он, хочет порекомендовать его на место главы департамента.
Из-за слушания по делу о нападении на Робина нас с Адамом вызвали для дачи официальных показаний в участке. Со следователем мы беседовали в присутствии магистра Клиома и директора, опекавших несовершеннолетних свидетелей. Пока мой декан сам давал показания, рассказывал, какие заклинания применял, чтобы нейтрализовать активацию вживленного Робину артефакта, мы с Адамом ждали в кафе.
- Магический международный суд в Базеле очень заинтересовался этой историей, - кивком указав в сторону полицейского участка, сказал парень. - Поэтому нужно, чтобы все было максимально запротоколировано.
- То есть эти двое пятнадцатью часами общественных работ не отделаются?
Адам покачал головой:
- Нет, не в этот раз. Их родители и другие родственники арестованы, ты это знаешь. Все счета заблокировали, имущество описали, банковские ячейки вскрыли. Взятки платить нечем и некому.
- Вряд ли они рассчитывали на такой поворот, - хмыкнула я. - Иначе не решились бы кроликов убивать. До нападения на Робина и не дошло бы.
- Они в любом случае напали бы. Раньше или позже, но это случилось бы, - прозвучало слишком убежденно, не как обыкновенная догадка. Но Адам пояснил сам. Без дополнительных вопросов.
- Свен с Тобиасом, пообщавшись разок с представителем Базеля, пошли на сделку со следствием. Выдали все, что слышали и видели дома. Связи с поставщиками, подкуп должностных лиц и прочее. Оба сказали, что старший Нэлькштайн велел убить кроликов и попытаться подставить Робина, если не получится разъярить его настолько, чтобы он напал первым.
- Почему меня не удивляет, что Свен свидетельствовал против отца? - вздохнула я. - Теперь особенно любопытно, что же сказал им представитель Базеля.
- Правду, - спокойно ответил Адам. - Всего лишь правду о полноценном наказании. Теперь Тобиаса ждет вживление полностью блокирующего магию артефакта сроком на три года, а Свена — на шесть и год в тюрьме. И это мягкий вариант наказания, потому что они пошли на сделку.
- Карма в действии, - усмехнулась я. - Наказать артефактом тех, кто наживался на артефактах для оборотней.
- Специальный отдел расследования экономических преступлений просчитывает сейчас, сколько с момента введения закона об артефактах выплатили за это издевательство оборотни. Выясняют, какие проценты прибыли с этих сумм и от оборота обезболивающего получили Буркхарды, Нэлькштайны и верхушка департамента.
- А налог на жизнь? - возмущенно перебила я.
- И это тоже, - тут же заверил Адам. - Это дело небыстрое, но первые выплаты будут уже где-то в марте.
- Здорово! - обрадовалась я.
- Только Робину не говори пока, хорошо? Этот механизм только раскручивается. Будет обидно, если они с семьей настроятся, а выплаты задержатся. Если вместо ориентировочного марта будет май.
- Но точно будет?
- Да, точно, - уверенно кивнул Адам. - Совершенно. Базель настроен решительно. О возмещении вреда здоровью тоже думают.
- А моральный вред? Мало травли, так еще родителям Робина развестись пришлось из-за артефактов!
- Это тоже, Лина. Это тоже все учтут. Готовят документы к судам. В этом репортажи, которые Луиза сделала, тоже очень помогают.
- Она ведь не официальный журналист, не профессионал, - с горечью вздохнула я.
- Ничего, это не важно совершенно, - заверил парень. - Главное, что люди ей пишут, идут на контакт. Отец уверен, они и с юристами Базеля будут сотрудничать. Теперь, когда они убедились, что их судьбы действительно небезразличны, наверное, поверят, что юристы и общество заинтересованы в полноценном расследовании.
- Что ж Базель раньше ничто не волновало? - не сдержалась я.
- Потому что не было Юмны, - пожал плечами он. - Не было юмнетов и нашего общего неравнодушия. Только тихое болото, в котором все тонуло.
Рождество в магическом городе стало по-настоящему волшебным. Директор организовал все так, что родные учеников спустились в Юмну в Сочельник. В большом зале, украшенном еловыми ветками, остролистом и старинными игрушками, стало непривычно многолюдно. Мелодии знакомых с детства праздничных песен звучали в тот вечер особенно проникновенно и наполняли сердце теплом и святостью.
Я обнимала Марину, другой рукой сжимала ладонь Алекса, украдкой наблюдала за Робином и его семьей. Эти четверо сияли по-особенному, излучали надежду на то, что жизнь изменится к лучшему. В большом зале Юмны среди почти сотни соучеников-единомышленников я верила, что надежды не напрасны.