Нужный магазин нашелся быстро, программа легко распознала файлы и взбунтовалась только на одном — на первой фотографии, сделанной после моего усыновления. Разрешение было плохим для задуманного размера.
На этом снимке мне было восемь, всего полгода назад мои родные один за другим умерли у меня на глазах. К моему дню рождения Марина расстаралась и сделала совершенно чудесный торт, собранный из эклеров с двумя разными начинками. На фото приемные родители и я как раз сидели рядом с этим тортом, весело горели свечи, на моем лице была улыбка, так контрастирующая с тусклым, будто неживым взглядом.
Я улыбалась, считая, что именно этого от меня ждут. Думала, что, если не будут видеть улыбку, никто не поймет, насколько я благодарна Марине и Алексу. И тогда они оставят меня одну. А я до ужаса, до ночных кошмаров боялась остаться одна. Отчасти по этой причине не плакала и не жаловалась. Хотя слезы вообще закончились на последних похоронах.
А через несколько дней после дня рождения Марина попросила меня принести с грядки помидоры для салата. Я знала, что Алекс вот-вот вернется, и к его приходу хотелось закончить с готовкой, поэтому торопилась. Так торопилась, что едва не бежала к дому с помидорками в руках. Споткнулась, упала, расшибла в кровь коленку и, что казалось мне тогда самым страшным, раздавила помидоры. Тут же убедив себя, что такая непутевая девочка никому не нужна, расплакалась, прижимая ладонями разбитую ногу.
Я не слышала, как подошла Марина. Она даже не спрашивала ни о чем, просто встала рядом на колени, обняла меня. Я рыдала в голос, никак не могла успокоиться. А потом появился и Алекс. Он тоже молча обнял меня и Марину.
В тот момент пришло удивительное озарение, ясное, четкое, сияющее. Для приемных родителей не существовали «они и я», в их мире давно были новые «мы». Я больше не была одинока и в ту минуту осознала, что уже и не буду. Эта мысль, яркая, прекрасная и совершенно чудесная, полностью, бесповоротно изменила мою жизнь и стала одним из самых восхитительных воспоминаний.
Аппарат распечатал все фотографии, кроме той с тортом, которая не подошла по разрешению. И, глядя на десятка четыре снимков, на которых мы с приемными родителям втроем сияли, а улыбки были настоящими, сердечными, я подумала, что аппарат прав. Неживой снимок нужен для истории, для памяти, но в школе ему делать нечего.
В кофейне в центре так восхитительно пахло выпечкой, что пройти мимо было просто нереально. Заприметив столик в уголке, потащила туда чемодан, чтобы не сидеть с ним на проходе. Нет, меня не обошли и не обогнали. Меня довольно грубо оттеснил с дороги крупный парень приблизительно моего возраста и сел как раз туда, куда я метила.
Ладно, все бывает, не последний столик в кафешке! Я бы промолчала, если бы лохматый неряха не поцарапал мне чемодан! Огромная царапина шла точно через самый крупный цветок сакуры, наклейка задралась противными волнами! Да чем вообще можно было проскоблить «ракушку» до металла через всю краску?!
- Эй, ты мне чемодан поцарапал! - гневно воззрившись на парня, я раздраженно нажала на кнопку. Механизм тут же со щелчком, показавшимся оглушительным во вдруг воцарившейся тишине, затянул ручку в паз.
Патлатый верзила не отреагировал. Конечно, этот глухарь вообще ничего не заметил! Ни своей грубости (это генетически обусловленная слепота), ни моих слов — наушники, ясное дело!
Я решительно подошла к нему, хлопнула рукой по столу. Темноволосое недоразумение подняло на меня недоуменный взгляд карих глаз и, видимо, от неожиданности, вынуло оба наушника.
- Ты толкнул меня и поцарапал мой чемодан!
- А ты мешаешь мне пить кофе! - зло ответил парень и снова сунул наушники в уши!
Возмутительная наглость!
Через несколько секунд он, старательно игнорируя меня, хотя я и возвышалась над ним, сложив руки на груди, вынул из кармана мобилку. Потыкал в нее. Потыкал снова. Сжал свободную руку в кулак, закрыл глаза, сделал глубокий шумный вдох и надолго задержал дыхание.
- Ты сделала заказ? Сделай и возвращайся. Потолкуем! - он зыркнул на меня так, будто с большим удовольствием не «толковал» бы со мной, а порвал бы на куски.
Тут в кафе врубилась музыка. Громко. Так громко, что я поспешила закрыть уши. Девушки за стойкой одновременно кинулись куда-то подкручивать колонку, грохнулся на пол пакет с молоком. Несколько мгновений хаоса, люди за столиками обсуждали глюк техники, а я все же подошла к стойке и, выискав в меню кофе с апельсином, сделала заказ. Есть из-за грубияна расхотелось, в сумке еще осталось одно яблоко и парочка овсяных печений. В случае чего перебью голод позже.