В книге об аурах нашлось объяснение тому, что я видела эту энергию настолько живо и ярко. Правда, оно несколько беспокоило, крепко связывая мою способность с ясновидением. До разговора с Робином о фибуле с келпи я была уверена, что видения спровоцировала жемчужина. К иному объяснению я оказалась не готова.
Первая половина недели прошла спокойно, заметно было, как факультет постепенно становится командой. Вместе мы обсуждали многие учебные темы, чтобы не оставалось непонятных вопросов. Кевин сам предложил Коре дополнительно позаниматься с ней щитовыми чарами, ведь она единственная из артефакторов еще не смогла ни разу сделать хоть сколько-нибудь плотный щит. Фея переносила неудачи стоически, а инициативе Кевина так обрадовалась, что казалось, в факультетскую башню заглянуло солнце.
Я читала об аурах, выполняла описанное там упражнение, а Робин, сам того не зная, вновь оказался моим подопытным. Парень изучал учебник по боевой магии, делал короткие, буквально по два слова, пометки в блокноте. Видно было, что он по несколько раз прочитывает определения и формулировки, надеясь прилежной учебой и точным цитированием не дать магистру Фойербаху шанса цепляться.
Я знала, что это напрасные мечты. Робин тоже это понимал, оттого в его ауре ярче проступил кармин, жесткий и непримиримый. Сам парень производил точно такое же впечатление. Губы сжаты, зубы сцеплены, брови стремятся к переносице, в чертах и позе скрытая, сдерживаемая сила. Она мне, как и целеустремленность Робина, казалась красивой.
Мне вообще нравилось наблюдать, как эмоции изменяют ауру парня. Больше ни у кого я не видела такого живого отклика энергии на чувства. Я связывала это с тем, что у Робина аура была наиболее насыщенной. Судя по книге, это говорило о силе дара, о способности к магии. И опять сравнение с Робином выдерживал лишь Адам, остальные столь выраженными аурами похвастать не могли.
Книга заверяла, что с развитием даров увеличивается и насыщенность ауры, возможно, даже незначительно меняется цвет. Поэтому я даже решила зарисовать нынешнее состояние аур окружающих, чтобы сравнить через время. С этой точки зрения меня особо привлекала еще и Кора. Ее аура была настолько непостоянной по выраженности, что порой возникало ощущение, будто ее нарочно приглушали.
Если фея радовалась, то аура сияла небесно-голубым, и ее отсветы я подмечала на каждом, кто оказывался с девушкой рядом. Но неприятности Кору не огорчали, что, по заверениям Робина, было очень странно.
Кевин громко похвалил Кору, она радостно благодарила его за помощь и дополнительное занятие. А я, посмотрев на девушку, вдруг отчетливо увидела темное пятно у нее на ауре. Круглое, небольшое, распложенное там, где был бы кулон. Может, это и есть разгадка? Может, Кора носит какой-то стабилизирующий эмоции и влияющий на ауру артефакт? Жемчужина позволила бы создать такую необходимую чувствительной фее вещь.
Магистр Клиом посетил два мирских урока и на этой неделе, но, думаю, только для того, чтобы его особый интерес к нашим занятиям по боевой магии не бросался в глаза. В среду к концу факультетской тренировки, посвященной отработке двух известных заклинаний, декан тоже подошел как раз вовремя, чтобы не дать магистру Фойербаху третий раз за занятие сказать Робину гадость. Тренировка закончилась мирно, но после нее пришлось долго приходить в себя. И не только Робину.
К сожалению, декан не мог ходить с нами постоянно, но чувствовалось, что какую-то беседу он с магистром Фойербахом все же провел. Первую половину урока в четверг вообще можно было назвать спокойной. Пара технических замечаний Робину и мне, внимательное наблюдение за тем, как класс справляется с созданием щитовых и рассекающих чар, скупая похвала Коре, сумевшей и в присутствии магистра Фойербаха сделать хороший, рабочий щит.
Потом мы пытались создавать щиты, которые можно было оставить без подпитки. Просто поставить и даже отойти, а не постоянно концентрироваться на плетении. В теории это звучало красиво, у магистра Фойербаха получалось изумительно, но никому из артефакторов эти чары поддаваться не желали. Стоило чуть-чуть отвлечься, и щит рушился.