Перед лекцией по истории магии Робина перехватил отец. Обеспокоенный мужчина явно тревожился за сына. Они разговаривали в сторонке, слов я не слышала, только наблюдала за остановившимися рядом с большим окном оборотнями. Осеннее солнышко заглядывало в коридор, в этом свете ауры казались сотканными из этого золотого сияния. Старший Штальцан явно переносил полнолуние лучше. Он был менее истощен, след ожога у него почти затянулся.
- Ну что, Лина, - раздался сзади голос Свена.
- В каком смысле? - я даже не обернулась.
- Свен, займи мне место в аудитории, пожалуйста, - не допускающим возражений тоном попросил Адам.
- Да, конечно, - наглости в тоне Свена тут же поубавилось, а на лице парня, к которому я все же повернулась, появилось подхалимское выражение: - В центре, второй-третий ряд?
- Было бы прекрасно, благодарю, - скупая улыбка, спокойный тон, легкий кивок. Аристократ, знающий цену своему расположению, чуть поощрил рвение желающего выслужиться.
Прав был Адам. С ним ссориться не выгодно. Особенно тем, кто ценит связи, а не настоящую дружбу.
Свен ушел, мявшийся на расстоянии нескольких шагов Тобиас последовал за ним. В коридоре было шумно — подошли другие бойцы, за ними волной целители.
- Ты ведь просто хотел, чтобы он ушел, так? - спросила я.
Адам кивнул.
- Не хочу, чтобы у него и его друга была возможность сказать тебе гадость. А Робин занят.
- Почему вы поссорились? - вопрос, интересовавший меня несколько недель, сорвался с языка, который я не успела прикусить.
Адам тяжело вздохнул:
- Я виноват.
И в тот момент сомнений в том, что он действительно корит себя, а не пытается произвести впечатление, у меня не осталось.
- Правда? А я уж думала, ты идеальный, - улыбнулась я.
Он немного повеселел.
- Куда мне? Единственного настоящего друга умудрился оттолкнуть. Что в этом идеального?
Я промолчала, Адам глянул на все еще разговаривающих Штальцанов и, понизив голос, признался:
- Эта семья в полном составе подавала прошение в департамент, чтобы его зачислили в школу. Получили отказ.
- У меня для департамента скоро ни одного цензурного слова не останется, - буркнула я.
- Не только у тебя, - заверил Адам. - Они перегибают. Перегибают давно, но раньше не было силы, способной что-то изменить. У отца тоже не так много союзников, как хотелось бы. Большинство магов держится в стороне от политики. У них более важные проблемы. Многие растят детей без супруга, многие стеснены в средствах и вообще отошли от магии. Десять лет запрета не прошли даром.
- Я это все понимаю, но ты так и не сказал, почему вы поссорились, - подчеркнула я, глядя Адаму в глаза.
Тот потупился, и волну сожаления я ощущала очень явственно.
- Получив второй отказ, он спросил меня, нет ли у моего отца возможности как-то повлиять на зачисление. У меня до того был отвратный день, я ответил грубо. С отцом, конечно же, поговорил, и по второй апелляции решение департамента было положительным. Но того, что я повел себя, как заносчивая задница, все это не отменяет.
- Он знает, что ты говорил с отцом о нем?
- Нет, - Адам отрицательно тряхнул головой. - И я не хочу, чтобы он знал.
- Другими словами «не вмешивайся, Лина, мы сами разберемся»? Так? - догадалась я.
- Да, так. Мы знакомы много лет. Мы дружим много лет, - он снова тяжело вздохнул. - Я испортил. Я найду возможность исправить.
- Я верю в это, Адам. Правда, - я погладила его по плечу. - Он тоже переживает, это ведь очевидно.
- Хорошо, что у него есть ты, - улыбнулся Адам и бросил взгляд мне за спину. - Он подойдет сейчас.
- Вовремя, до лекции минута осталась, не больше.
- Идем? - раздалось сзади.
Я повернулась к Робину, но еще раньше моя ладонь скользнула в его. Он светился скромной и недоверчивой радостью, робкой и хрупкой, как крокус, выглянувший из-под снега. Это же чувство отражалось в карих глазах, и мне потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы тут же при других не обнять Робина и не поцеловать. Лишь раз мы целовались при большом скоплении народа. Когда он признался в том, что оборотень. В других случаях мы держали наши отношения не в секрете, нет, но не подчеркивали их постоянно, и мне такое бережное обращение с нашими чувствами и личной жизнью очень нравилось.
- Идем, - я чуть сильней сжала руку Робина.