— За что? — удивился Кларенс. — За то, что мальчик так старается? Да и подводит он меня куда как редко, день ото дня совершенствуется. Какую карьеру этот мальчишка может сделать, лишь бы хватило двухдолларовых девиц!
Словом, он и мне предложил вечером заняться этим делом.
— Нет, — говорю, — большое спасибо, ты иди, а я навещу посемейному одну старую приятельницу, а потом лягу спать. Дай мне двадцать пять, нет, пожалуй, тридцать долларов из тех денег, что Флем мне выдал — из сотни. С меня и тридцати хватит, — говорю.
— Какого черта? — говорит. — Половина твоя — и все. Не желаю, чтобы в Джефферсоне ты наврал про меня Флему бог знает что. Бери!
Я взял деньги.
— Завтра встретимся на вокзале перед отходом поезда.
— Что? — говорит.
— Я завтра еду домой. А ты можешь и не ехать.
— Но я же дал слово Флему, что пробуду тут с тобой и привезу тебя обратно.
— Плюнь! — говорю. — Деньги-то уже у тебя, пятьдесят долларов!
— В том-то и штука! — говорит. — Презираю того подлеца, который деньги берет, а потом наплюет на свое честное слово!
Среда — день спокойный, если только в городе нет никаких съездов, может быть, еще и потому, что многие из девиц (и из клиентов тоже) родом из маленьких городишек в штатах Теннесси, Миссисипи и Арканзас и росли в баптистских и методистских семьях, и потому во всех притонах, заведеньях и домах ввели — как это? — аналогичное расписание, как для молитвенных собраний, и среди недели выкраивали спокойный денек.
— На звонок мне открыла Минни. На ней была шляпа вроде футбольного шлема, такая, что всю голову закрывала.
— Добрый вечер, Минни, — говорю. — Гулять собралась?
— Нет, сэр, — говорит. — А вы уезжали? Что-то вас давно не видно.
— Много дела, — говорю.
И Рэба тоже спросила, где я был. В доме стояла тишина, в столовой — только Рэба, какая-то новенькая и один гость, пиво пьет. На Рэбе все ее огромные желтые бриллианты, но при этом она в халате, а не в вечернем платье, в каком она ходила по субботам. Халат был новый, но все равно держался на английских булавках. Я и ей ответил то же самое.
— Много дела, — говорю.
— Мне бы так, — говорит, — а то у меня стало как в воскресной школе. Знакомьтесь — капитан Страттербек.
Капитан был высокий, грузноватый, с лицом, как у ломовика, знаете, из тех, что стараются держать себя нагло, но не уверены, какое впечатление это произведет: глаза у него были светлые, взгляд злой, только смотреть обоими глазами сразу в одну точку он никак не мог. Лет ему было под пятьдесят.
— Капитан Страттербек участвовал в двух войнах, — объяснила Рэба. — В той, испанской, двадцать пять лет назад, и в этой последней [4]. Он как раз нам про нее рассказывал. А это Тельма. Поступила к нам на прошлой неделе.
— Привет, — сказал Страттербек. — Вы тоже из наших ребят?
— Более или менее, — говорю.
— Какой части?
— Лафайетовской эскадрильи [5].
— Лафа… Это кому же лафа? А-а, эскадрилья — летчик, значит. Сам я в авиации не служил. Был кавалеристом на Кубе, в девяносто восьмом, а в шестнадцатом находился на границе, но призвали, понимаете, не попал в регулярную армию: был вроде как гражданский помощник Черного Джека [6], я всю округу вот как знаю. А когда Джека решили послать во Францию, там командовать, он мне говорит — если попаду туда, чтобы непременно отыскал его, он мне найдет работу. И когда я услыхал, что Рик, то есть Эдди Рикенбекер, ас, — объяснил он Рэбе и новенькой, — он был шофером у генерала, так когда я услыхал, что Рик ушел от генерала в авиацию, я решил — вот наконец мне повезло, но хоть я и попал за море, но у генерала уже был другой шофер, сержант, забыл, как его звали. А я оказался без должности. Но кое-что я повидал из кузова машины, так сказать, видел и Аргонну, и Шомон, и Ваймиридж, и эту, как ее, Шато-Теорию [7], да вы, наверно, тоже побывали в самом пекле. Где вы были расквартированы?
— В АМХе [8], — говорю.
— Что? — говорит. И встает, совсем медленно. Высокий такой, довольно грузный, а сам все никак не может смотреть обоими глазами разом в одну точку. Видно, хочет меня напугать. Но тут Рэба тоже встала. А он говорит: — Вы что, смеетесь надо мной?
— Почему? — спрашиваю. — Разве так не бывает?
— Ладно, ладно, — говорит Рэба. — Можете вы пойти наверх с Тельмой или нет? Если нет, а у вас по большей части так и бывает, вы ей скажите.
— Не знаю, пойду или нет, — говорит. — А сейчас я думаю, что…
— Сюда люди не думать ходят, — говорит Рэба, — сюда идут для другого. Пойдете вы с ней или нет?
— Ладно, ладно, — говорит. — Пойдем, — это он Тельме. — Мы еще с вами увидимся, — это мне.
— После следующей войны, — говорю. Он с Тельмой вышел. — Зачем вы его пускаете? — спрашиваю.
— А он получает пенсию за ту испанскую войну, — говорит Рэба, — сегодня ему прислали. Сама видела, он еще расписался на обороте, чтоб я могла за него получить деньги.
— Сколько? — спрашиваю.
— Да я не посмотрела, что там на другой стороне. Проверила, чтоб он расписался, где указано. Денежное извещение от казначейства, от правительства США. Какие же могут быть сомнения, раз это почтовое извещение от правительства США?
— Почтовое извещение может быть и на один цент, — говорю, — если можешь оплатить почтовые расходы. — Она смотрела на меня. — Он просто расписался на клочке синей бумаги и сунул его обратно в карман. Наверно, и ручку у вас одолжил. Правильно?
— Ну, будет вам, — говорит. — Что же теперь делать? Пойти наверх и сказать: «Эй, любезный, убирайся отсюда!»
Минни принесла еще бутылку пива. Для меня.
— А я пива не заказывал, — говорю. — Может, надо было вам сразу сказать? Сегодня я денег тратить не собираюсь.
— Я угощаю, — говорит. — А зачем вы пришли? Ссору с кем-нибудь затеять, что ли?
— Только не с ним, — говорю. — Он даже фамилию себе взял из книжки. Не помню, из какой, но получше той, откуда он начитался про войну.
— Ну, будет, будет, — говорит. — А какого черта вы ему сказали, где вы живете? Кстати, зачем вы там остановились?
— Где это? — спрашиваю.
— В АМХе. Ходят тут ко мне всякие малолетние субчики, которым и взаправду место в АМХе, не знаю, там они останавливаются или нет. Но уж хвастать этим никто не хвастает.
— Нет, я живу в «Тиберри», — говорю. — Это я во время войны пристроился в АМХе.
— В АМХе? Во время войны? Да они не воюют. Вы и надо мной вздумали потешаться, что ли?
— Знаю, что не воюют. Потому-то я к ним и записался. Гэвин Стивенс, юрист из Джефферсона, может подтвердить. Вы его спросите в следующий раз, если только он к вам придет.
Вошла Минни с подносом, на нем — два стакана джина. Она ничего не сказала, только остановилась в дверях, где Рэба ее могла видеть. Шляпы она так и не сняла.
— Ладно, неси, — говорит Рэба. — Но больше ни капли. Он даже за пиво не расплатился. Но мисс Тельма — новый человек у нас в Мемфисе, надо, чтоб она почувствовала себя как дома. — Минни ушла. — Значит, сегодня вы карман не вывернете, — говорит Рэба.
— Я ведь пришел просить вас об одолжении, — говорю. А она и не слушает.
— Вы и раньше немного тратили. Да, конечно, на пиво вы не скупились, угощали всех. Но баловаться не баловались. Во всяком случае, не с моими девчонками. — Она смотрела на меня. — Мне это тоже ни к чему. Дело прошлое. Мы бы с вами сладились. — Она все смотрела на меня. — Слыхала я про то дельце, что вы там открыли у себя. Многим, у кого здесь заведения, это не понравилось. Считают, что вы подрываете коммерцию, что это не… не… как же это называется? Доктора и адвокаты вечно бросаются этим словом.
— Неэтично, — говорю. — Это значит — всухую.
— Всухую? — говорит.
— Вот именно, — говорю. — Мою, так сказать, отрасль вашей профессии можно назвать безводной или бесплодной отраслью. Так сказать, форпостом в пустыне.
— Ага, понимаю, я вас поняла. Это точно. Я им так и говорила: смотреть эти карточки, конечно, можно, временно там, в глуши, где для человека нет никакой подходящей отдушины, во рано или поздно кто-нибудь так распалится, что захочет побежать к ближнему колодцу за ведром настоящей воды. Так, может, он к моему колодцу и прибежит. — Она все смотрела на меня. — Распродавайте все и переезжайте сюда.
5
Лафайетовская эскадрилья — эскадрилья, сформированная из добровольцев города Лафайет (США) и участвовавшая в Европе в боевых действиях во время первой мировой войны.
6
Черный Джек — прозвище американского генерала Джона Першинга, участника первой мировой войны.
7
Искаж. Шато-Тьерри, город во Франции, район ожесточенных боев во время первой мировой войны.