Увидев входящего Алексеева, Студенцов вышел из-за стола и пошел ему навстречу.
— Вот что, Женя, — заговорил он. — Я сейчас уезжаю. Вызывают в Штаб Армии. За меня остается Гундоров. Имей в виду, задание командования мы с тобой не выполнили. И это лежит на нашей совести... Понимаешь? На нашей совести...
Алексеев был готов провалиться сквозь землю.
— Так вот, — продолжал Студенцов, — завтра ночью будь готов. Я постараюсь к этому времени вернуться, до границы поеду с тобой... А ты за это время продумай все до мелочей. Гундоров в курсе дела. У него есть на примете один парень, который пойдет с тобой.
Евгений вздохнул полной грудью: «Все-таки доверили. Но кого же ему хотят дать в напарники? Э, да не все ли равно! Не струсит — пойдем вместе, а будет крутить — пойду один».
На прощание Студенцов пожал Алексееву руку и, задержав ее в своей, сказал:
— Смотри, Женя, не подведи! Дело серьезное!..
Еще до войны, когда Евгений был вольнонаемным сотрудником горотдела, он бывал у Студенцова дома, не раз и обедал у него. Студенцов увлекательно рассказывал ему историю ВЧК, много интересного он знал и о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском, читал наизусть стихи Пушкина, Лермонтова. Алексеев всегда уходил от своего начальника, приобщившись к чему-то новому, светлому.
Студенцов приехал из Москвы. В Болграде он жил со старушкой-матерью и воспитывал племянника, сына сестры. Многие жители городка приходили к нему за советом: куда лучше послать учиться сына, как выписать из Москвы редкое лекарство... И Студенцов находил время беседовать с каждым.
На следующий день утром Евгения вызвал Гундоров. В дверях он столкнулся со Смилянным. «А этому что здесь надо?» — подумал Евгений и вошел в кабинет.
Гундоров встретил Алексеева доброжелательно.
— Значит, сегодня будем переправляться? — сказал он, здороваясь.
— Так точно!
— Так вот, тот парень, о котором я говорил Михаилу Игнатьевичу, дал согласие...
— А кто он? — спросил Евгений.
Гундоров многозначительно подмигнул.
— Скоро узнаешь. Нужно еще кое-что проверить, а ты готовься...
Через четверть часа Евгений был уже дома. Попросил мать привести в порядок его старую летную форму. Со Студенцовым он условился, что пойдет на задание в форме летчика-курсанта, она у него сохранилась с той поры, когда учился в авиационной школе под Бухарестом. К френчу надо было пришить крылатую эмблему, начистить пуговицы, найти и аксельбант: он все еще валялся где-то в комоде.
Вскоре его снова вызвал Гундоров. Велико было изумление Евгения, когда в кабинете Гундорова он увидел военторговского парикмахера Мировского и завхоза Смилянного. Какое они имеют отношение к возложенному на него заданию?
Мировского Евгений знал давно. Когда-то они были даже соседями, правда близко никогда не сходились. Парикмахер был старше, но внешне выглядел даже моложе. Хиловатый, невзрачный, он пользовался большим успехом у девушек. Неизвестно, что их пленяло: то ли золотые ручные часы и два перстня, с которыми он не расставался, то ли модные костюмы, в которых он щеголял, то ли незаурядные способности танцора? Его напомаженная черная шевелюра выделялась в толпе танцующих, а его галантному обхождению с девицами мог позавидовать любой кавалер.
Насколько Евгений помнил, Мировский всегда был парикмахером. Сперва он работал в Болграде, потом уехал в Бухарест. Мастер он был первоклассный, ремесло свое знал отлично, к нему постоянно стояла очередь. С клиентами был обходителен, умел и слушать и развлекать их разговором. По любому поводу высказывал свое мнение, желая показать, что не лыком шит. И надо сказать, что при первом знакомстве Мировский производил впечатление образованного человека. Но стоило приглядеться к нему пристальней, как бросались в глаза его ограниченность и узкий внутренний мирок обывателя. Может быть, поэтому Евгений не питал к Мировскому симпатии.
Когда в Бессарабии была установлена Советская власть, Мировский, работавший в то время в Бухаресте, как и многие другие, вернулся в свой родной Болград и опять стал парикмахером. В это время Евгений несколько изменил к нему отношение. Ведь не случайно фотография Мировского не сходила с Доски почета для вольнонаемных работников местного Дома Красной Армии! Он и в самом деле работал безупречно, и если случалось, что в парикмахерскую в неурочное время заходили военные, никогда им не отказывал, задерживался после окончания рабочего дня. Знали его в ДКА[5] почти все, комендант города здоровался с ним за руку. А уж с начальниками милиции и пожарной охраны Мировский был буквально запанибрата. Любое общественное поручение выполнял быстро и точно.