– В заповедник пустынных драконов на неделю приезжает шаерон Эндер, ты пойдешь в охрану, – с неописуемым презрением выплюнул сержант.
– Я?!
– Будь у кого другого вымя как у дойной коровы, пошел бы он. Шаерон до баб охочий, это все знают, а у нас выбор невелик – либо ты, либо Беззубая Ча, либо жена капитана. Она ж, оказывается, в штате числится. Нам на премии бюджета нет, а ей на зарплату всегда пожалуйста. Садись давай! Фу, ну и вонь… До утра чтоб была как свежий цветок, не то отымеют только меня! Капитан! Лично!
«Надо было искупаться в навозе», – Фиона проводила мелькавшую вдали спину вора неприязненным взглядом, пожелала этому гаду упасть в сточную канаву и села в машину.
Приказ есть приказ, с ним не поспоришь. Да и ерунда все то, что болтают о шаероне Эндере. Он, конечно, с придурью, но знает границы дозволенного. Шаер Рикадор не держал бы возле себя изверга, правда? И в заповедник неадекватов не пускают, с техникой безопасности у них очень строго. Пустынные драконы – это не безобидные горные или милые болотные. Пустынник запросто отравит едким ядом, разорвет на части, сожжет забавы ради и развеет пепел, улетая прочь.
Всего неделю потерпеть шаерона… Зато потом гад, ворующий поросят у старушек, будет обязательно пойман!
***
Фиона получила новую униформу: небесно-голубую, с блестящими металлическими пуговицами и черными нашивками. Юбка была на полноготка ниже колен, тонкая белая блузка с крахмальным воротником постоянно норовила вылезти из-за пояса, широкий кожаный ремень крепился к мундиру и выполнял чисто декоративную роль, а лакированные туфли с невыносимо острыми, пусть и невысокими, каблуками ослепительно сверкали на солнце и будто несмело намекали, что в заповеднике им не место.
– Эй, ты! Выглядишь как девочка из кино для одиноких мужчин, – громко прокомментировал сержант Вейлон, когда капитан вызвал их с Фионой для финального инструктажа и напутственного слова.
Хорошо этому чурбану деревенскому… Его тоже облагодетельствовали подходящей случаю униформой. От повседневной она отличалась тем, что была чистой и целой, но практика показывала: это ненадолго.
Сержант попадал в переделки чуть ли не ежечасно, всегда выходил победителем и который год возглавлял рейтинг самых эффективных полицейских. Два казенные комплекта формы в год Вейлон убивал в хлам за считанные месяцы, поэтому чаще ходил в штатском.
Капитан закрывал на это глаза, ведь главное – порядок в городке, а здоровенный забияка-сержант с задачей справлялся отменно. Назначение в заповедник Вейлон заслужил работой, и просто бесился оттого, что Фиону навязали ему в напарницы исключительно «за красивые глазки».
– Сержант, запомни: если в присутствии шаерона ты отпустишь одну из своих фирменных шуточек про баб, вылетишь с треском, и даже я ничем не смогу помочь, – ласково сообщил капитан. – А ты… Э…
– Май. Фиона Май.
– Да помню я, как тебя зовут, – поморщился он. – Тебе повышение вчера нарисовали, сейчас гляну какое… – Бумаги на широком столе из темного дерева пришли в движение. Поднялась легкая пыль и заплясала в лучах утреннего солнца, лившихся из окна. – Где же оно?.. Хм… О, есть. Погоди. – Зазвонил старый, вытертый от частого использования телефон, и капитан отвлекся. – Да… Да. Да! – заговорил в трубку, прижимая ее к уху плечом и раскрывая незапечатанный конверт. – Вот так поворот… Да, сержанты Вейлон и Май должны были прибыть на вокзал с опережением графика. Да… Да… Нет, сержант Вейлон – не женщина. Да, это плохо… Нет, других женщин за пять минут не найти. Да, сержант Вейлон точно подходит для этого задания. Да… Да... Двадцать четыре года, брюнетка, рост ниже среднего, глаза карие, вес… Ах, без разницы… Сержант Вейлон? Брюнет. Ясно, это плохо. Высокий. И это тоже плохо? Да, в каком-то смысле красивый… Наверное. – Капитан прикрыл трубку рукой и посмотрел на Фиону. – Сержант Май, сержант Вейлон… Э… Презентабельный?
Она искоса глянула на напарника и вздрогнула: тот чуть ли не лопался от злости.
– Сержант Вейлон внушает доверие, – ответила уклончиво. – Он выглядит сильным и надежным. Если в процессе охраны шаерона Эндера сержант попадет в объектив журналистов, это не выставит полицию города в невыгодном свете среди широких масс населения.
Капитан убрал ладонь с трубки и пригладил пышные рыжие усы – настолько же яркие, как и его лохматая шевелюра, давно требовавшая участия парикмахера.