Уважаемые жители! В нашем колхозе ежемесячно 14 и 25 числа в помещении зала заседаний правления мастерами областного центра из салона «Улыбка» будут проводиться: маникюр, химическая завивка, укладка, всевозможные стрижки и прически, окраска волос в любые цвета…
Некоторые люди сами умеют окрашиваться в любые цвета, вот и он тоже попробовал…
Он нехотя поднимался по лестнице к своей квартире, нехотя достал ключ. Открылась дверь соседей по площадке, жена главного зоотехника высунула завитую в мелкие стружечки голову:
— Виталий Денисыч, тут к вам приехали, я пока к себе пригласила.
— Кто еще приехал? — с досадою сказал Корсаков и распахнул свою дверь. — Ну так зовите! — Ступил в прихожую, снял шапку и услышал за спиною уверенный низкий голос, который иногда слышал во сне:
— Здравствуй, Корсаков.
В расстегнутой шубе, в меховой кубанке, с чемоданчиком в руке стояла перед ним Капитолина.
Он мигом справился с удивлением, принял от нее чемоданчик, помог раздеться.
— Так вот ты как живешь, — протянула она, осматривая неказистую обстановку.
— Так и живу, Капитолина Ивановна.
Он видел глаза, глубоко затененные ресницами, губы, чуть подвянувшие и тронутые помадой. И сильную фигуру в шерстяном платье, подол которого лишь немножко прикрывал великолепные колени. И так мучительно захотелось припасть к ней, крикнуть, что ничего не было, забыть все, все забыть!
— Услышала, что у тебя крупные неприятности, — не ощутив его порыва, говорила Капитолина. — Я так и знала. Олег о тебе все время… — Она сморщила нос и губы. — Ну вот… Одним словом, ужасно, когда ребенок без отца. Ты-то хоть о нем вспоминал? Лучше так вот жить? Или еще тебе мало?
Виталий Денисыч будто отрезвел и уже посторонним взглядом смотрел на женщину, у которой минуту назад готов был за что-то просить прощения.
— Кто же тебе сообщил, будто у меня неприятности?
— Ты научился скрывать… А сообщил мне мой брат. — В голосе Капитолины просквозило злорадство.
— Я многому научился, Капитолина Ивановна, и очень изменился, хотя утверждают, что в моем возрасте люди уж не меняются, — будто не услышав о Вихонине, который непонятно откуда все узнал, спокойно взвешивая слова, ответил Корсаков. — Так жить лучше.
— Нашел кого-нибудь, — утвердительно кивнула она.
Видно было, что ей нелегко владеть собой, что она ожидала совсем иного приема, Виталий Денисыч жалел ее, но последние ее слова задели его сильнее прочих. Корсаков стоял, опершись спиною о дверной косяк, а тут даже оттолкнулся от него.
— Нашел, Капитолина Ивановна!
— Я так и знала.
— Пусть я сейчас получил урок, но я счастливее Вихонина, можешь ему это передать.
— Где мне можно переночевать? — кривя губы, спросила Капитолина.
— Здесь. У меня есть чистые простыни и наволочки.
— А ты? — Все же была у Капитолины какая-то надежда.
— Я пойду к тем, кого здесь нашел.