— Что-то стряслось? — забеспокоился Виталий Денисыч.
— Стряслось, — обиженно повторила она, и дрогнули вниз уголки губ. — На голодном пайке сидим, а скоро и совсем отощаем.
— На все пойду, а добуду! — Корсаков обращался к одной Татьяне, вовсе не сознавая, на что это «на все» он может пойти. — Не забудьте садику молоко, — обернулся из двери и спустя минуту уже катил на уазике к правлению. Он увидел решение, начал действовать. Для Татьяны, для колхоза, для себя.
На «заграничную командировку» Однодворов выделил Виталию Денисычу газик главного зоотехника. И вот Корсаков оказался посередь чиста поля, в пятнадцати километрах от города Красноземска, и, приоткрыв дверцу кабины, с обочины грейдерного тракта, облизанного поземкою, до слезы всматривался в зимнюю даль. Волнистые снега в голубоватой полуде неподвижно уходили к горизонту, и там угадывался, а может быть, и мерещился хвойный лес.
«Лыжи бы», — подумал Виталий Денисыч и вылез на дорогу, похрупывая валенками по снегу. Где-то здесь, как объяснили словоохотливые жители недалекой отсюда деревни Лисунята, вот у этой приметной одинокой сосны, голышом зябнущей на ветрах, должна отворачивать в поле грунтовая дорога. Точно, дорога имеется, да глубоко ли ее завалило?
Попробовали пробиться. Газик взревывал возмущенно, валился по-медвежьи, буксовал, вышвыривал из-под колес снеговые фонтаны, заносился набок — того и гляди, ляжет на кабину, и наконец силы его иссякли.
— Тут и вездеходу хана, — хмуро сказал шофер, скидывая парящую шапку.
— Ладно, ты выбирайся, а мы — пехотой, — сказал Виталий Денисыч и опять вылез и сразу, при своем немалом росте, ухнул по пояс.
Сосны давно не было видно, зато впереди маячило какое-то строение, и Корсаков решил пробиться к нему. Поземка, к счастью, совсем присмирела, да Виталий Денисыч и позабыл о ней. Он проваливался, падал на четвереньки, в валенки, в перчатки, даже за шиворот дубленого полушубка набивался снег. Но кровь гулко толклась во всем теле, было жарко, и он то и дело вытирал горящее лицо. Местами дорога как бы приподымалась к поверхности, ощущалась под ногами, и можно было наверстывать время.
Строение оказалось просторным деревянным сараем, вернее, крышею на высоких, метра в четыре, столбах, А подальше синевато отсвечивал крутыми скатами огромный стог.
«На газике мы телепались примерно километра два, — прикидывал Виталий Денисыч, — а то и с гаком. Стало быть, до тракта клади шесть…»
За стожищем снегу было мало, всего по колено, и вскоре Виталий Денисыч отоптался, принялся расчищать боковину. «Будто мышонок в краюху въедаюсь», — засмеялся он.
Внезапно сверху обрушилась лавина и превратила Виталия Денисыча в снеговика, и ему стало вовсе весело. Он любил действие, и именно такое, когда результат был очевидным и зависел только от его усилий. Это уж другое, чем выпрашивать, выцыганивать у людей то, чего у них самих-то, вероятнее всего, не имеется. Это можно потрогать руками.
А в руках у него был клок соломы, отличной, мягкой, желто-зеленой, и такой летней сладостью ударило в ноздри, таким настоем погожей августовской зрелости, что Виталий Денисыч ахнул от неожиданности и долго стоял зажмурившись.
И в отдалении приметил он несколько подобных курганов, таящих в теплом нутре своем летний настой, и, напевая какой-то марш, двинулся обратно по своим следам, то и дело притискивая к носу клочок соломы, и в ноздрях щекотало, и он с наслаждением чихал, с наслаждением жевал сухой, точно прозрачным лаком покрытый стебелек.
Газик ждал его на прежнем месте, не заглушив мотора. Шофер все это время лопатой расчищал дорогу, умаялся и теперь курил, струйкой пуская дым. «Ну и упрям, длинноногий», — пробормотал он, завидев мокрого и счастливого Виталия Денисыча.
— Бензину-то осталось, — показал он кончик мизинца.
— Ничего, все добудем, — ликовал Виталий Денисыч. — Да брось ты свой табачище! Вот это чем пахнет? — И сунул в нос шоферу перемятый пучок соломы…
Один из приятелей в Красноземске, с которым было шапочное знакомство, ненароком обмолвился: «Заверни-ка на всякий случай на селекционную станцию», потом Корсакову назвали человека по фамилии Лепескин, ведающего там деловыми вопросами, однако никакой характеристики ему не дали. А ну как завернет оглобли! А если уже продано — останется Корсакову вот этот клочок соломы!.. Боевое настроение постепенно слиняло, однако и надежда была, что колхозные и совхозные хозяйственники солому прохлопали. Коли так, то нужен будет бульдозер для прокладки дороги к стогам, прессовальная машина. Где их добыть? Не волочиться же тихоходно из «Красного знамени»?