Подумать только, некоторым людям, чтобы завести ребенка, достаточно всего лишь заняться любовью.
Когда я прихожу в гости к маме, то застаю ее за компьютером. Она допечатывает какие-то подробности к недавно открытому в социальной сети «Фейсбук» профилю. ДАРА УИКС, — указала она, — ХОЧЕТ ПОДРУЖИТЬСЯ СО СВОЕЙ ДОЧЕРЬЮ.
— Я с тобой не разговариваю, — надменно бросила она, — но звонил твой муж.
— Макс?
— А у тебя он не один?
— Что он хотел?
Она пожимает плечами. Не обращая на маму внимания, я беру в кухне телефон и набираю номер Макса.
— Почему ты выключила сотовый? — сразу же налетает на меня Макс.
— Да, дорогой, я тоже тебя люблю, — отвечаю я.
В трубке я слышу звук работающей газонокосилки. Макс занимается облагораживанием ландшафтов. Летом он стрижет газоны, осенью убирает листья, а зимой чистит снег. «А чем ты занимаешься, когда грязь?» — спросила я в нашу первую встречу. «Валяюсь в грязи», — улыбнулся он.
— Я слышал, что тебя ударили.
— Быстро же разносятся слухи. Кто тебе позвонил?
— Я просто думаю… Я к тому, что мы так долго к этому шли…
Макс не может подобрать нужных слов, но я понимаю, что он хочет сказать.
— Ты слышал, что сказала доктор Гельман. Остался последний рывок, — успокаиваю я.
Удивительно, но после стольких лет, после бесчисленных попыток забеременеть именно я меньше волнуюсь о своей беременности, чем Макс. Было время, когда я была настолько суеверна, что не вставала с постели, не посчитав от двадцати до одного, и носила одну и ту же счастливую кофту целую неделю, чтобы гарантированно прижился очередной эмбрион. Но раньше мы никогда так далеко не продвигались. О чудо, у меня отеки, все болит, а в ду́ше я не вижу собственных ног! Я никогда еще не была настолько беременна, чтобы затевать вечеринку в честь будущих родителей.
— Я знаю, что нам нужны деньги, Зои, но если твои пациенты начнут драться…
— Макс, мистер Докер девяносто девять процентов времени недвижим, а мои обожженные пациенты обычно находятся без сознания. Честно говоря, все вышло совершенно случайно. С таким же успехом я могла бы упасть, переходя улицу.
— Тогда не стоит ее переходить, — отвечает Макс. — Когда ты собираешься домой?
Я уверена, что ему известно о запланированной вечеринке, но решаю подыграть.
— Мне нужно еще оценить состояние своего нового пациента, — шучу я, — Майка Тайсона.
— Очень смешно. Послушай, я сейчас не могу говорить…
— Ты же сам мне звонил!
— Только потому, что подумал, что ты во что-то влипла…
— Макс, — обрываю я его на полуслове, — давай не будем. Только не начинай!
Много лет знакомые с детьми уверяли нас с Максом, что нам повезло: мы можем позволить себе роскошь заниматься только собой, а не стоять у плиты и не возить детей в спортшколу. Но разговоры за ужином об уровне эстрогена и визитах к врачу так же легко гасят пыл романтизма. И дело не в том, что Макс делал что-то не так. Он массажировал мне ноги и уверял, что я настоящая красавица и совершенно не толстая. Только в последнее время, даже когда я крепко прижимаюсь к мужу, я чувствую, что он где-то далеко, что я не могу до него дотянуться. Я уверяю себя, что это игра моего воображения. Он нервничает, у меня играют гормоны. Я просто огорчаюсь, что мне приходится постоянно придумывать отговорки.
Уже не в первый раз я пожалела о том, что у меня нет закадычной подруги, которая бы кивала и давала умные советы, если бы я стала жаловаться на мужа. Но все мои подруги испарились, когда мы с Максом полностью посвятили себя борьбе с бесплодием. С кем-то я сама порвала отношения, потому что не хотела слышать, как они рассказывают о первых словах своих детей, не хотела ходить на ужин в семьи, где повсюду валяются детские бутылочки, машинки фирмы «Лезни» или плюшевые мишки — мелочи той жизни, которая постоянно от меня ускользала. Некоторые отношения закончились сами собой, поскольку единственным человеком, который по-настоящему понимал всплески эмоций во время циклов ЭКО, был Макс. Мы дистанцировались от знакомых, потому что лишь у нас одних среди наших семейных друзей не было детей. Мы уединились, потому что в одиночестве не так больно.
Я слышу, как Макс нажимает «отбой». Вижу, что мама ловила каждое слово в разговоре.
— Между вами что-то произошло?
— Я думала, ты на меня сердишься.
— Сержусь.
— Тогда почему ты подслушиваешь?
— Ты разговариваешь по моему телефону, на моей кухне — значит, я не подслушиваю. Что с Максом?
— Ничего, — качаю я головой. — Не знаю.