— Поди пригласи ее. Мы в ателье дадим ей парочку уроков бесплатно.
— Сегодня она прийти не сможет.
— Почему?
— Съела вчера что-то и, видно, отравилась. Теперь лежит… Пришлось утром звонить врачу.
— Глядите, ребята! — вырвалось у Солера. — Вот это да! Лакомый кусочек!
По тротуару, лениво покачивая бедрами, шла мулатка, девушка лет шестнадцати, с формами взрослой, вполне сложившейся женщины. На ней была красная юбка в обтяжку и блузка, обнажавшая плечи.
— Voulez-vous boire quelque chose, mademoiselle?
— On vous offre le verre.
— Arrêtez-vous! Soyez gentille![89]
— Дешевка ты задрипанная… Ишь, задом-то так и крутит!.. Эй, мадемуазель!
— Ты что?
— Попробую догнать…
— Если уговоришь, с тебя причитается.
— Попытка не пытка.
Солер ринулся вслед за девушкой. Она шла в сторону церкви Сен-Жермен-де-Пре. У садика он с ней поравнялся. Со своего наблюдательного пункта на террасе Альваро видел, как Солер вьется возле мулатки, нашептывая таинственные комплименты, — галантный повеса былых времен, да и только! Но девушка даже головы не повернула, только прибавила шагу.
Мадридец вернулся из телефонной будки.
— Нет дома, — объяснил он. — Хозяйка пансиона говорит, что куда-то уехала.
— А в Клюни? Может, там отвалится?
— В Клюни — без толку. Сидит, наверно, в кино со своей сестрицей.
Солер и мулатка затерялись в толпе. По тротуару прошла белокурая девушка в терракотовых брючках и блузке.
— Mademoiselle, s’il vous plaît…
— Voulez-vous asseoir avec nous?[90]
— A где же Луис? — спросил мадридец.
— Не знаю. Пока что не видно.
Блондинка удалилась в сторону «Одеона». Гибралтарец, говоривший с андалузским акцентом, рассказывал про какую-то замужнюю француженку. Она служит в бюро путешествий. У него с ней налаженная прочная связь. Энрике, силясь подавить зевок, предложил андалузцу пригласить француженку в ателье. Андалузец ответил, что она, к сожалению, собой не располагает.
— Муж начал догадываться, что дело нечисто, и в конце рабочего дня заходит за ней.
— Как же вы тогда устраиваетесь?
— Я ее поджидаю в обеденный перерыв, и мы идем в гостиницу.
— Слушай, — осенило Баро. — Уж не потому ли ты так исхудал?
— Исхудал? И смех и грех. Я ведь на два фронта работаю.
— Да ну?
— Вот те и ну. У меня еще итальянка имеется. На всякий пожарный случай.
— Этак и сплоховать недолго.
Мимо террасы прошла шатенка, красавица, под руку с негром. У пешеходной дорожки затормозила машина с открытым верхом, битком набитая белокурыми девушками. Мадридец только присвистнул.
— Подходящий товарец. Нам бы таких пяток — в самый раз. Не понимаю, чего этот Луис нас тут манежит… Куда он пошел за ключом, не помнишь?
— Слушай, тебя, кажется, окликнули, — перебил его Баро.
— Меня?
— Да, тебя. Гарсон зовет.
— Мосье Алонсо?
— Смотри-ка, правда… Кто бы это мог быть?
— Датчанка, наверно.
— C’est vous monsieur Alonso?
— Oui.
— On vous apelle au téléphone[91].
Мадридец исчез в дверях бара. Мгновение спустя из толпы прохожих вынырнул Солер. На его губах играла победоносная улыбка. Мулатки рядом с ним не было.
— Как дела, ребята?
— Ну что, послала тебя к чертовой бабушке?
— К чертовой бабушке? — Солер вынул из кармана исписанный клочок бумаги. — А этого не хочешь?
Он сунул им бумажку под нос и тут же аккуратно ее сложил и спрятал.
— Что это?
— Ее адрес. Завтра в одиннадцать утра я ей звоню.
— Да ты покажи хоть получше. Мы же ничего не разобрали.
— Нашел дурака! Чтоб списать телефон и самому позвонить?
— Не трави, знаю я эти байки. Спорю, что она тебя отшила.
— Спорь не спорь, дорогуша, а девочка эта моя как пить дать… Адрес записан, фамилия, чего еще надо?…
— Раз ты ее так покорил, — съехидничал Баро, — ты б ее сюда привел, а?
— Ее ждет подруга, они договорились встретиться. Неловко же так сразу… Уж будь спокоен, я не я буду, если мы с ней завтра утром не отправимся в одно местечко.
— А что это за местечко?
— Ну уж это, позвольте, никого, кроме нас с ней, не касается.
Показался наконец мадридец, он шел, лавируя между столиками. Лицо у него было кислое.
— Датчанка звонила?
— Нет, Луис.
— Чего он там копается?
— Не знает, куда задевал ключ… Вроде бы отдал привратнице, чтобы она уборку сделала, а у привратницы заперто.
— Вот дьявол! — вырвалось у Энрике. — Теперь что будем делать?
— Он сказал, что поищет привратницу, может, она в баре сидит. Она другой раз днем заходит туда посидеть.
89
— Не согласитесь ли выпить с нами?
— Выпейте стаканчик.
— Куда же вы? Постойте, красотка!