— Иди поешь, — раздался в глубине головы Кузьмы голос Кати. — Не то свалишься от недостатка энергии.
— Мне влили глюкозу и какие-то необыкновенные тоники, не свалюсь. Что тут у нас плохого?
— К счастью, они «не заклинили» инк-систему, Дэв начинает слушаться, уже включил реактор. Но связи с поверхностью нет. И все же я не устаю восхищаться!
— Чем? Что мы живы?
— «Кротом». Удивительная машина. Фантастический запас живучести! Проектировали ее необыкновенные по творческим потенциям люди.
— Ты говоришь сейчас как агент Наблюдателя или просто как человек?
— Как агент, — не обиделась Катя. — Дэв, ты меня слышишь?
— Слышу, — после паузы ответил инк «крота» своим обычным мягким бархатистым голосом. — Можете располагать мной, как и прежде. С великим сожалением должен заметить, что ваш товарищ мертв.
— Кто?! — испугался Кузьма.
— Жан Иванов. Он получил травмы, не совместимые с жизнью.
— Кто его… так?
— Оскар Мехти.
Кузьма еле сдержался, чтобы не выругаться.
— Если вернемся, я его!..
— Это моя забота, — послышался тихий голос Хасида. — Не отвлекайтесь там на пустяки. Какие у нас шансы достичь цели?
— С внешним целенаведением — почти стопроцентные, — ответила Катя. — А так — пятьдесят на пятьдесят. Внешнее целенаведение не работает, Дэв не слышит Землю.
— У нас есть свой нейтринный телескоп, — напомнил Кузьма.
— Самого «огнетушителя» он не увидит.
— Тогда его надо настроить по вторичным эффектам, пусть Дэв попробует, — предложил Хасид. — Нам просто нужно попасть в центр Солнца.
— Это не так просто, — возразил Кузьма. — Мы должны для гарантии подойти к «мячу» вплотную и запустить в него «паньтао».
— Тогда я умолкаю.
— Дэв, — позвала Катя.
— Я понял, — откликнулся инк. — Сделаю все, что смогу. Запускаю бур.
«Крот» вздрогнул, перестал бесцельно крутиться среди «веточек» фрактала реакций и устремился вниз, к ядру Солнца.
— Сколько нам осталось пройти до «огнетушителя»?
— Примерно семьдесят тысяч километров.
— То есть около двадцати часов. Тогда я пошел тестировать «паньтао».
Кузьма раскрыл свой кокон, вылез из кресла. Откинулись и «лепестки» кокона Кати.
— Я с тобой. Думаю, Дэв справится с управлением часок-другой.
Кузьма хотел возразить, напомнить девушке об ответственности, но увидел манящий свет в ее глазах и шагнул навстречу…
Спустя четыре часа, когда Кузьма, Катя и присоединившийся к ним Хасид, с перебинтованными и почти зажившими руками, обедали в зоне отдыха, обсуждая судьбу деда Екатерины, Дэв их вызвал в рубку по тревоге.
Кузьма домчался первым, нырнул в кокон органеллы, и Дэв подключил его к информсети «крота». Физик оказался внутри все того же огненного пузыря с узором термоядерных струй, но теперь внизу (прямо по курсу «крота») в ало-золотистой бездне стал виден кружевной узор черноты, уплотняющейся буквально на глазах.
— Температура ядра падает со скоростью один градус в секунду, — сообщил Дэв. — Зона охлаждения расширяется со скоростью два километра в секунду, и скорость эта растет. Процесс явно ускоряется. Если мы повернем назад и перейдем на форсаж, возможно, успеем уйти. Прошу указаний.
— Мы-то, может, и успеем… — проговорил подсоединившийся Хасид. — Только что мы будем делать без Солнца, если оно погаснет? По-моему, обратной дороги у нас нет. Или у кого-нибудь есть другие предложения, господа физики и агенты?
— Дэв, мы сможем продержаться какое-то время в условиях «вакуумного вымораживания»? — спросил Кузьма.
— Не больше нескольких минут, — после некоторого замешательства ответил инк. — Точнее сказать не могу. Защита от «вымораживания» потребует слишком большого расхода энергии.
— Что ты задумал? — поинтересовалась Катя.
— Ходя прав, у нас только один выход, — проговорил Кузьма ставшими непослушными губами. — Вперед! Надо дойти до стенки «огнетушителя» и нырнуть в него до того момента, как он превратит нас в суперлёд.
— Очень интересный способ самоубийства, — хмыкнул Хасид хладнокровно. — Хотя можно в принципе попробовать.