Томах не выдержал и засмеялся.
— Ох и дотошный ты мужик, Ромашин! В «гражданском» — это словарный запас почти трехсотлетней давности, тогда почти половина населения Земли ходила в военном обмундировании, а остальные соответственно в гражданском. Ты часом не издеваешься? Историю-то в школе проходил, как и все.
В конце галереи они надели вакуум-маски, вошли в белый конус кабины лифта с цифрой «десять» на дверце, автомат-лифтер отсчитал десять секунд в обратном порядке, и мягкая, но властная лапа швырнула кабину с начинкой в туннель, в невообразимой дали сходящийся в точку.
Полет продолжался ровно шесть минут. Видимо, чтобы не травмировать путешественников эффектом падения в бездну планеты, стены кабины не становились прозрачными во время полета, и Филипп не увидел Шемали с разных высот.
Прозвучал предупреждающий сигнал автомата, та же мягкая лапа без усилий поймала кабину и почти нежно внесла в приемный зал лифта. Дверца отошла вверх, спасатели вышли из здания лифта в шемалианский день.
Филипп остановился, пораженный открывшимся пейзажем.
На первый взгляд на Шемали царили два цвета: черный и желтый! Черный — почва, пологие склоны гор, полуразрушенные временем скалы, желтый — мутное небо с яркими прожилками, лес и группа каких-то построек явно земного происхождения. Со временем Филипп разобрался в оттенках шемалианского ландшафта, но в первый момент своеобразие контраста — черное с золотым — буквально потрясло его.
Догнав ушедшего вперед Томаха, он подумал: «А все же костюмы делают нас чересчур похожими на участников маскарада, разве что хвостов не хватает. Действие первое: черти спускаются в потухший ад! Вопрос — зачем?»
— Слава, мне толком никто и не объяснил, почему мы здесь.
— Мне тоже, — отозвался Томах. — Потерпи, эксперт. Кстати, эксперту УАСС необходимо быть выдержанным, уверенным и многозначительно молчаливым. Хотя, с другой стороны, спасатели тоже люди и могут…
— Ошибаться? — подхватил Филипп.
Томах с недоумением оглянулся.
— Нет, эксперт, сомневаться. Только не ошибаться.
Они вошли в самый большой из желтых куполов жилого комплекса экспедиции и, миновав тамбур, очутились в круглом помещении, просторном, уютном, с «настоящим» солнечным светом, льющимся с «небес», — весь потолок служил фоном видеопласта, отчего казалось, будто крыша купола отсутствует и внутрь заглядывает веселое земное солнце.
Купол, вероятно, был кают-компанией и одновременно командным пунктом экспедиции, за полупрозрачной перегородкой, делившей помещение на две почти равные части, виднелись силуэты каких-то аппаратов, низких пультов с виомами и мигающими индикаторами. Оставшаяся половина площади помещения была заставлена изящными столиками и всевозможной формы креслами, а у стены стояли рядом автобар и кухонный универсальный автомат, модель «Комфорт-91» на пятьдесят персон.
Кают-компания была почти пуста: за двумя сдвинутыми столиками расположились гости с «Тиртханкара» и хозяева, хотя кто из них кто — понять было трудно, одеты они были в такие же черные костюмы. Филипп, приглядевшись, опознал только Богданова и Тектуманидзе — по глазам. Остальные «черти» были незнакомы. Один из них, широкий, громоздкий, встал из-за стола и пошел навстречу вновь прибывшим.
— Заходите, гости дорогие, заходите смелее. Давайте знакомиться, Тарас Вернигора.
— Ну, меня ты мог бы и узнать ради приличия, — сказал Томах, подавая руку. — Год назад вместе посещали секцию тайбо.
— Вай, как нехорошо! — огорчился Вернигора. — Прости, дружище. Как же это я не узнал соперника по ковру, мявшего мне бока в течение трех лет?
— Ромашин, — представился Филипп, протягивая руку, и словно попал в капкан.
— Филипп — наш новый эксперт, — сказал Тектуманидзе, хотя это было не совсем верно.
— А я начальник экспедиции, — сказал Вернигора. — Эксперт, вы случайно не спортсмен? Мне кажется, я вас уже где-то видел. Да и рука у вас крепкая, тренированная.
— Не случайно, — сказал Филипп, чувствуя себя неловко из-за того, что все внимание оказалось прикованным к нему. «Интересно, откуда видно, что я спортсмен? — подумал он. — По глазам, что ли? Или он меня действительно видел где-нибудь на соревнованиях?»
— Извини, Тарас, давай о деле, — вмешался Тектуманидзе. — Повтори еще раз те данные.
— Да, о деле, — согласился Вернигора, отпуская руку Филиппа и возвращаясь к столу. — А дело состоит вот в чем. Экспедиция у нас квартирьерская, исследовательская группа немногочисленна, в ее составе всего двадцать восемь человек, а строительный отряд почти в девять раз больше. Вы, наверное, видели с воздуха некоторые наши сооружения, имеется в виду — законченные, остальные только начинают строиться. План застройки большой, экспедиция нуждается и в людях, и в технике, особенно в технике. И тут на тебе — груз с Земли не приходит!
— Не понял? — удивился Томах.
— Пока мы исследовали причины исчезновения грузов на Истории, точно такой же случай произошел здесь, — пояснил Богданов. — Четверо суток назад. Они решили дать пробный пуск линии, на Земле старт-камера освободилась, а финиш-камера здесь, у Шемали, даже не мяукнула.
— Вот оно в чем дело. И Шалва знал об этом, но не сказал ни слова?
— Не стриги мне усы на ходу, — проворчал осуждающе Тектуманидзе, хотел по привычке погладить усы, но наткнулся на гладкую черную поверхность костюма.
— Но это еще не все, — продолжал Вернигора. — До исчезновения груза, вернее, до того как с Земли нам передали, что груз к нам ушел, мы заметили «зеркала» не совсем простые, но об этом я рассказывать не буду, пощупайте их сами. Ну а вслед за открытием произошел срыв транспорта с грузом.
— В таком случае нам надо проверить ретрансляционные станции, а у вас нам делать нечего.
— Кто знает… — загадочно сказал Вернигора. — Именно после появления «зеркальных перевертышей» и случилась эта история с грузом. Так что вполне вероятно, что они каким-то образом связаны.
— Погоди, ты же сначала говорил о «зеркалах». А «перевертыши» что такое?
— Это одно и то же.
— О «зеркалах» мы узнали уже от вас, — сказал Тектуманидзе. — С Земли на спейсер пришла ТФ-депеша об исчезновении груза на Шемали, и вот мы здесь. Кстати, какого характера груз должен был к вам прийти?
— В основном оборудование терраформистов: комбайны для грунтовых и горных проходок, плазменные резаки, аппаратура объемного взрыва и так далее.
— Весьма любопытно.
Вернигора помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.
— Мы разбили лагерь на Шемали два месяца назад. Сейчас, конечно, здесь почти никого нет, исследователи разбрелись по всем материкам планеты, строители и терраформисты успели построить себе стационарный поселок, и база, по существу, превратилась в пункт обслуживания отрядов, тем более что лифт от орбитального метро тоже опущен сюда. И все было бы хорошо, если бы не инцидент с грузом. Ну, и «зеркальные перевертыши» — тоже интересная штучка. — Начальник экспедиции подождал вопросов, не дождался, кхекнул и продолжал: — Представьте, что на скале, возле которой проходили раньше десятки раз, вдруг начинает отражать свет одна из плоских граней! Как самое настоящее зеркало. Это тем более впечатляет, что цвет скал здесь, сами видели, черный или темно-коричневый. Естественно, мы заинтересовались явлением, обнаружили еще несколько «зеркал» в разных местах; стали изучать и… давайте я вас провожу к одному из них. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Самое интересное, что «зеркала» способны перемещаться. То есть видеть их в момент перемещения никто не видел, но стоит группе сменить место базирования или работы, как на новом месте вскоре обязательно возникает «перевертыш». А на старом исчезает.
— Не очень-то это впечатляет, — проговорил Томах. — Похоже, вы открыли новое физическое явление — и только. С чем и поздравляем. Разве разведчики не предупреждали вас о подобных явлениях?
— В том-то и дело!
— Это не аргумент. Я все равно не вижу причины, из-за которой нас погнали за тридевять земель.
— Слава, ты просто плохо информирован, — вмешался Богданов. — Дело в том, что и на Истории, вращающейся вокруг Садальмелека, обнаружены какие-то «зеркала». И у меня смутное предчувствие, что я нечто подобное… — Он замолчал.
Томах подождал продолжения.
— Вот как? Зачем же тогда мы не высадили десант на Садальмелеке, а сразу двинули сюда?
— Те «зеркала» на Истории с исчезновением транспорта никто не связывал, — сказал Тектуманидзе. — Когда пришел приказ двигаться к Шемали, еще не было известно о здешних «зеркалах». Но теперь понятно, что «зеркала» и пропажи действительно взаимосвязаны, и нам придется заняться ими вплотную. Физические параметры «зеркал», я надеюсь, зафиксированы?
Вернигора встрепенулся.
— Конечно. Одно из них совсем рядом с базой, на Вепре — это скала такая. Не удивляйтесь, скалы на Шемали — одно из чудес света! Формы их столь разнообразны и удивительны, что ребята уже не раз докладывали мне о находках «развалин городов». Пойдемте, покажу вам «зеркало». Захватите антигравы, а то пешком ходить по местным буеракам не слишком приятно.
Спасатели вышли из помещения, окунувшись в мрачное «подземелье» шемалианского ландшафта, такие же угрюмо-черные в своих костюмах, как и окружающие долину скалы, словно они искони принадлежали этому миру и могли в нем растворяться без следа.
И тут Филипп понял причину своего недовольства: костюмы рождают мрачные ассоциации. Недаром крупные видеописатели современности обращали внимание на моральную сторону космической экспансии человечества, и в связи с этим Филипп даже вспомнил тему одной из видеоповестей: «Всегда ли человек несет с собой добро?» Факт — должен! Но вот несет ли? Слишком часто в поисках новых сырьевых и энергетических ресурсов он не заботится о побочных явлениях своего вмешательства в природу и в результате приходится восстанавливать экологическое равновесие чуть ли не в масштабах планеты, как это было век назад с Землей. Других примеров Филипп не знал и решил при случае расспросить об этом Томаха, не ведая, что своими расспросами даcт толчок к решению завязавшейся глобальной проблемы, первые признаки которой — исчезновение грузов и появление «зеркал» — они только начали изучать.
Он оглянулся назад, по-новому всматриваясь в расположение базового лагеря экспедиции, и вдруг заметил над входом в соседнее здание огромную лучистую звезду, «играющую» цветовую гамму, от голубого до багрового, по три вспышки на каждой частоте. Филипп живо припомнил найденную им «звезду» на пульте управления ретранслятором.
— Что остановился? — окликнул его Богданов. — Не зевай, эксперт.
Один за другим люди поднялись в воздух, и Томах, стартовавший последним, весело прокричал:
Лагерь остался позади, приблизилась цепь скал, и в самом деле напоминавших руины. Вернигора резко спикировал к одной из них и стал на толстый ковер мха коричнево-красного цвета. Остальные опустились рядом, с любопытством оглядываясь по сторонам.
Скала с «зеркалом» напоминала очертаниями диковинного зверя, сходство с вепрем она имела весьма отдаленное, но ощущение мрачной мощи, реальной угрозы от этого не уменьшалось.
«Зеркало» представляло собой трехметровую плоскость, отполированную до такой степени, что она отражала свет не хуже настоящего металлического зеркала. Фигуры людей в нем искажались самым причудливым образом, хотя поверхность «зеркала» на глаз казалась абсолютно ровной. Филипп поймал себя на мысли, что это «зеркало» весьма напоминает ему недавний розыгрыш с «динго» в рабочем кабинете института, розыгрыш, так и оставшийся неразгаданным.
— Вот такие пироги, — сказал Вернигора, разводя могучими руками; его двойник в «зеркале» тоже развел руками, но вывернутыми в локтях. — Из физических параметров, отличающих это место от других, следует отметить слабую магнитную аномалию да еще, пожалуй, микроволновый фон. Все материалы я вам выдам в лагере. Ну, посмотрели?
— А ведь отсюда открывается отличный вид на весь лагерь! — заявил вдруг Томах со странной интонацией. Он был единственным, кто не подошел сразу к «зеркалу», а сначала обошел площадку кругом.
— Может быть, — пожал плечами начальник экспедиции. — Никогда об этом не задумывался.
Он подошел к Станиславу, приставил руку козырьком ко лбу.
— Гм, действительно… ну и что?
Томах оглянулся на Богданова.
— Не знаю… ничего определенного, просто показалось странным. Филипп, я помогу тебе с контрольными замерами. Какая нам понадобится аппаратура?
— Вся, что есть, — резонно заметил Филипп, толком еще не зная, что именно придется замерять.
— Снабдим, — заверил спутник Вернигоры. — Хотя мы сами тут обнюхали все до камешка.
— Кстати. — Вернигора поднял с площадки угловатый черный обломок камня. — Это знаменитая шемалианская горная порода псевдоникс. Смотрите.
Он с размаху ударил камнем о выступ скалы, и камень рассыпался фонтаном осколков. Начальник экспедиции поднял несколько кусков и подал спасателям. В местах сколов обломки отливали фиолетовым и красным цветами, и каждый из них напоминал недоработанную скульптуру — удивительные фигурки людей, зверей, птиц, изделий рук человеческих.
— Что это? — спросил скептически Тектуманидзе, вертя в руках одну из фигур. — Как ты это делаешь? Фокус?
— Отнюдь. Это так называемая спонтанная асимметрия кристаллизации породы. Явление сверхредкое, если не единственное в своем роде. Но псевдоникс не последняя достопримечательность планеты, здесь много работы и для ксенобиологов, и ботаников, и зооморфологов. Нам повезло, что мы тут первые. Планета, как мне кажется, подпадает под статью эстетических ресурсов человечества, как зона отдыха, но я еще не все показал. Ждите.
Вернигора повернулся к «зеркалу» и с ходу вошел в него, как в открытую дверь.
Филипп ожидал стеклянного удара и фейерверка осколков, но поверхность «зеркала» чуть помутнела, а потом восстановила зеркальный блеск, отражая мир перед собой. Вернигора исчез!
Потрясенные гости переглянулись. Филипп открыл рот, собираясь рассказать Томаху о своей встрече с подобным зеркалом в своем институте, но передумал.
— И что дальше? — спросил Тектуманидзе спустя минуту.
— Подождем, — сказал один из старожилов. — Он появится минут через десять-пятнадцать. Максимальная задержка выхода из «перевертыша» тридцать три минуты, минимальная — восемь, мы замеряли. Чем объясняется разброс, неизвестно.
— А что там происходит с входящим?
— Да ничегошеньки. Не успеваешь сообразить, как уже выходишь! То есть для входящего проходит буквально мгновение, а выходит он через полчаса, причем не задом, а так, будто его незаметно повернули на сто восемьдесят градусов.
Спокойная гладь «зеркала» вдруг пошла рябью, затуманилась, из нее вынырнули нога и рука идущего человека, потом весь Вернигора.
— Ну как?
— Потрясающе! — сказал Тектуманидзе. — Дверь в параллельное измерение, не иначе. Я даже не уверен, что оттуда вышел именно ты. Вдруг вы обменялись?
— С кем? — опешил начальник шемалианской экспедиции.
— Со своим двойником из зеркального мира. Представляешь последствия? Придется тебя подвергнуть изучению и обследованию, как и само «зеркало».
Вернигора рассмеялся.
— Шутишь.
— Ничуть, — жестко сказал Тектуманидзе. — Вероятность существования «зеркальных миров» после работ Баташова — Каэдо — Сайкса доказана наукой, так что смеяться рано. Ты мог бы и сам скумекать, где можно рисковать, а где нет. Я, конечно, не верю в подобный обмен, но я безопасник и обязан проверить любую возможность.
Вернигора посерьезнел.
— Пожалуй, ты прав, я не учел всех последствий. Но ведь и мы не лыком шиты и прежде, чем уходить в «другие измерения», проверили все дистанционно. Что ж, будем исследовать феномен со всех сторон, в том числе и со стороны медицины и биологии. Я готов.
Через полчаса, побродив по скалам, спасатели вернулись в лагерь, нагруженные ворохом впечатлений от «зеркальных перевертышей» и диковинных ландшафтов Шемали, размышляющие о ее поразительных особенностях. Филипп прикидывал, сообщить ли Томаху о встрече с «зеркалом» на Земле, но решил повременить, сначала изучив феномен «перевертыша», хотя его и поразила полная идентичность явлений. Он не придал значения серьезности того, о чем предупредил Тектуманидзе, такая мера ответственности была ему пока не по плечу.