— Нет, — после паузы признался комиссар.
— У меня есть, — проговорила Юэмей Синь, порозовев под красноречивыми взглядами мужчин. Мало кто из них догадывался, что милое смущение не является маской «железной леди контрразведки», а отражает состояние души. Один Владилен Ребров знал границы независимости женщины, ее решительности, жесткой целеустремленности в сочетании с ранимостью и незащищенностью, которые она тщательно скрывала.
— Мы вас слушаем, тайтай, — кивнул Ромашин.
— Необходимо проникнуть в недра Солнца и уничтожить «огнетушитель».
На этот раз молчание в кабинете длилось дольше. Потом Филипп обвел прищуренными глазами лица мужчин, усмехнулся:
— Что скажете, судари мои?
— Это очень интересное решение, — сказал Ян Лапарра без тени улыбки на губах.
Дикушин внимательно оглядел лицо главной контрразведчицы, кивнул, отвечая каким-то своим мыслям, одновременно явно не одобряя сказанное.
— А ты что скажешь, комиссар? — обратился к Реброву директор УАСС.
— Э-э… — протянул тот, не сразу находя ответ. — Идея, конечно, неординарная, только нереализуемая. Во-первых, нет такой машины, так сказать «подсолнцехода», который мог бы добраться до ядра Солнца, во-вторых, мы все равно не знаем, как уничтожить «мяч».
— Я верю в Кузьму Ромашина, — мягко и вместе с тем с непреклонной решительностью сказала Юэмей Синь. — Ему надо немного помочь, и он решит проблему.
— Вот когда решит…
В ухе Юэмей заговорила рация оперативной связи службы:
— Кобра Джонсон первому: мы вышли на базу фигурантов розыска под шифром «Д».
— Первый кобре Джонсону, — мысленно ответила руководительница контрразведки. — Ничего не предпринимайте без меня. Где вы находитесь?
— Пояс астероидов, радиант Сатурна.
— Ждите. — Юэмей встала, поклонилась всем. — Прошу извинить, джентльмены, мне необходимо удалиться, срочный вызов.
— Помощь нужна? — спросил Ребров.
— Понадобится — попрошу.
Юэмей Синь вышла.
Мужчины переглянулись.
— Она справляется с обязанностями? — поинтересовался Дикушин.
— Еще как, — усмехнулся комиссар. — Это она только с виду мягкая и обходительная девочка, воспитанная в духе китайских традиций с их чинопочитанием и культом «великих кормчих», на самом деле ее волей можно долбать стены.
— Вы с ней давно работаете?
— Как с начальником контрразведки — второй год. Но я знаю ее уже пятнадцать лет.
— Ваша ученица?
— Жена, — не моргнув глазом ответил Ребров, помолчал и добавил: — Бывшая.
Гости Ромашина с любопытством посмотрели на комиссара, но продолжать тему не стали.
— Как вам ее идея? — спросил Филипп. — Я понимаю, что она технически почти неосуществима, но все же?
— Боюсь, нам еще придется обсуждать ее всерьез, — проговорил советник СЭКОНа. — Кстати, я слышал, что в Институте Солнца разрабатывался в свое время проект «солнечного крота» для изучения поверхностного слоя Солнца. По мысли конструкторов, «крот» мог проникать на сотню километров в глубь фотосферы. Поинтересуйтесь, вдруг аппарат уже готов?
— «Крот» с глубиной погружения сто километров не решит проблемы, но я выясню. Итак, судари мои, нам осталось выработать стратегию поведения с чиновниками Правительства. Дозируя информацию, мы должны заставить их суетиться и оправдываться перед ВКС, сами же будем делать дело. Как говорится: самое хорошее правительство — это правительство в состоянии крайнего испуга.
По губам присутствующих в кабинете мужчин промелькнули понимающие улыбки.
Астероид был невелик — около пятнадцати километров в поперечнике — и не имел названия, только регистрационный номер в каталоге пояса астероидов. Это был самый обыкновенный обломок базальта, покрытый оспинами небольших кратеров от соударений с другими небесными камнями, вращающимися вокруг Солнца сотни миллионов лет между орбитами Марса и Юпитера, и земных исследователей он не мог привлечь ничем: ни формой, ни массой, ни составом пород. Но именно здесь, в естественной пещере, занимавшей четверть его объема, и была обнаружена чья-то замаскированная база, по предположениям контрразведчиков принадлежащая агентам Дьявола.
Юэмей Синь, экипированная системой бижо и антигравом, с интересом осмотрела пещеру, образовавшуюся скорее всего при остывании расплавленных пород, еще когда эта глыба камня не была астероидом, и остановилась над чашевидной выемкой, в которой покоился странной формы аппарат с дырой в корпусе и деформированной кормой. А может быть, носом.
— Что это?
— Машинка явно неземная, — ответил сопровождавший начальницу кобра Джонсон. — Мы успели сделать спектральный анализ, материал тот же, что и у корпуса мантоптерского корыта.
— Зонд!
— Вероятнее всего.
— Они перехватили мантоптерский зонд! Герман был прав! Чувствуя приближение гибели, мантоптеры запустили зонд, но агентура Дьявола была предупреждена и среагировала вовремя. Немедленно доставьте сюда Германа Алниса и комплект аппаратуры, которая ему потребуется. Абсолютно секретно! А за его безопасность ответите головой!
— Слушаюсь, госпожа Синь.
Юэмей поднялась чуть выше, окинула взглядом освещенную прожектором объемного света пещеру, где, кроме мантоптерского зонда, были обнаружены вполне земные аппараты — когги, галеоны, «пакмаки», а также склады научного оборудования, оружия и продовольствия, и повернула к выходу.
Спейсер службы безопасности «Быстрый» — стометровый додекаэдр с абсолютно черной поверхностью — висел рядом с астероидом и был бы вообще не виден, если бы не загораживал корпусом часть звезд Млечного Пути. А поскольку он выполнял многие деликатные поручения руководителей СБ и контрразведки, его незаметность и бесшумность хода (он умел двигаться в пространстве скрытно, без возбуждения электромагнитных полей) делали корабль мощным орудием защитной системы человечества, несмотря на малые размеры.
Однако подниматься на борт «Быстрого» Юэмей не стала. Предупредив подчиненных, она с помощью тайфа сразу перенеслась на Землю, в технический сектор УАСС, специалисты которого бились над решением проблемы опознавания динго-двойников. Здесь она пробыла около часа, затем вернулась в Управление, провела совещание командиров подразделений, посетила две базы, пообедала в обществе заместителя, поработала с Умником сектора и навестила родителей в Сиане, дом которых стоял неподалеку от раскопанной и воссозданной усыпальницы древнекитайского императора Цинь Шихуанди, которую охраняла целая армия терракотовых воинов численностью в десять тысяч человек. Усыпальницу — настоящую сокровищницу истории Китая, с павильонами и дворцами, хранящими изделия из драгоценных камней и жемчуга, кипы шелка, зоопарки редких зверей из золота и серебра, — строили в течение тридцати семи лет семьсот тысяч рабов,[56] сотни лет она была спрятана под землей от человеческих взоров и лишь в конце двадцатого века ее нашли крестьяне, рывшие колодец в окрестностях Сианя, после чего начался новый этап ее истории.
Полюбовавшись на каменных воинов, коней, колесницы, барабаны и гонги, Юэмей вернулась домой, на остров Науру, вдруг со страхом обнаружив, что не хочет быть одна. Не радовали ни уютные интерьеры комнат, ни тишина, ни вежливая обходительность витсов-китаянок, запрограммированных на исполнение любых приказов хозяйки. Вспомнив о существовании подруг и приятельниц, Юэмей начала их обзванивать, чем немало удивила многих, привыкших к ее постоянной занятости. Затем она полежала в ванне, мечтая об отдыхе с человеком, которого не ожидала встретить в жизни, тщательно уложила волосы в икэбури, накинула кимоно с водяными лилиями и устроилась в гостевой комнате на подушках со старинной книгой в руке.
Рация «спрута-2» изредка оживала в ухе, передавая новости, пропущенные через ранговый отсев,[57] однако они не требовали немедленного реагирования и личного участия начальницы контрразведки, и Юэмей пропускала их мимо сознания, как надоедливые, но жизненно необходимые природные шумы. В начале первого ночи она закончила чтение и направилась в спальню, с грустью подумав о запрограммированности своего бытия, и в это время ожил домовой:
— К вам гость.
— Что? — не сразу восприняла новость женщина. — Гость? Какой гость?
— Герман Алнис.
Брови Юэмей прыгнули вверх, ее бросило в жар, потом в холод, часто забилось сердце. Усилием воли она справилась с волнением, вышла в холл, предварительно связавшись с охраной и убедившись, что гость один.
— Впусти.
Входная дверь коттеджа скользнула вбок, в холл торопливо вошел молодой ксенопсихолог, остановился, увидев хозяйку. Его взгляд загорелся восхищением, он хотел что-то сказать, но только прерывисто вздохнул, немея, разглядывая прическу Юэмей, потом ее кимоно, облегавшее тело. Так прошло несколько секунд.
Юэмей сбросила оцепенение первой, приказала домовому закрыть дверь, коротко ответила «нет» на запрос Джонсона, ждать ли ему подопечного (командир обоймы охраны конечно же сопровождал Алниса, хотя тот мог об этом и не догадываться), и строго спросила:
— Что-нибудь случилось, сяньшэн?
— Нет, — мотнул головой опомнившийся Герман, — то есть да. Я частично расшифровал послание мантоптеров, сохранившееся в компьютерной системе зонда.
— Так быстро?
— У меня уже был ключ, и новые данные позволили…
— Проходите, пожалуйста.
Герман снял туфли, они прошли в гостиную, автоматика которой воспроизвела точный интерьер древних китайских фанз двадцать первого века. Юэмей кивнула на подушки возле низкого столика из вишневого цвета полированного дерева на резных — в виде дракончиков — ножках:
— Присаживайтесь.
— Вот, — протянул Герман иголку молика хозяйке. — Предварительный результат. Я не стал ждать, решил сразу сообщить, что узнал.
— В двух словах расскажете?
Герман сел на подушку.
— Мантоптеры хотели нас предупредить об опасности. Они тоже столкнулись со «сферозеркалами», одно из них провалилось в их солнце и за небольшой период времени — я еще не вычислил, какой — практически его погасило.
Лицо Юэмей затвердело.
— Вы уверены, что прочитали послание правильно?
— Абсолютно!
— Они надеялись на нашу помощь?
— По-моему, нет. Их цивилизация намного древнее нашей и находится в упадке, судя по некоторым намекам, так что особой трагедии оставшиеся в живых не испытали. Они бы и так скоро вымерли. Но нас они все же решили предупредить.
— Это весьма благородно с их стороны. А как они объясняют причину таких действий владельца «сферозеркал»?
— Этого я не знаю, — виновато развел руками Герман. — Похоже, в послании нет объяснений, только констатация факта. И одна любопытная оговорка: похоже, что их ближайшие соседи по скоплению также получили подарок в виде «футбольного мяча», который сработал аналогичным образом.
— Погасил звезду?
— Да.
— Тогда это не случайная стычка за жизненно важное пространство и не избирательно направленная агрессия, а cтратегия. Кто-то гасит звезды, ставшие колыбелью разумных систем.
Герман вздохнул, понимая, что его миссия закончена, привстал с подушки.
— Так я пойду?
Юэмей улыбнулась, подошла к нему, глядя на него сверху вниз.
— А разве вы не хотите остаться?
Он вздрогнул, раскрывая шире глаза, встретил загадочный, манящий взгляд китаянки и хрипло проговорил:
— Хочу… но…
— Что-то вам мешает? Или кто-то?
— Нет, но… — Язык прилипал к гортани, рот пересох, и Герману стоило немалых усилий успокоиться и пояснить свои слова: — Вы очень красивая, тайтай, и я бы очень хотел… но вы же руководитель контрразведки!..
— Почему это вас смущает? Вы меня боитесь?
— Боюсь, — признался он.
Она взъерошила волосы у него на голове, засмеялась:
— Неужели я такая страшная?
— Нет. — Герман прижал ее руку к щеке, поцеловал, потом вдруг поднялся и закружил ее по комнате, прижимая к себе и целуя. — Я люблю вас, Юэмей!
Она выскользнула из его объятий, прижала палец к губам.
— По нашим обычаям, женщина первой признается мужчине в своих чувствах.
Герман отступил на шаг, лицо его вытянулось, глаза погасли.
— Простите, я не хотел…
Она засмеялась — волшебные нежные звуки! — подбежала к нему, закинула руки за шею, поцеловала и выбежала из комнаты.
— Я поговорю с директором Управления и переоденусь, — раздался из-за светящейся, словно сделанной из тонкой рисовой бумаги, стены ее голос.
Герман потряс головой, зажмурился, огляделся, и только теперь до него дошло, что Юэмей ему, по сути, призналась в любви. Он расслабился, опускаясь на подушку, и почувствовал, как устал. Захотелось лечь. Он подумал и прилег на пол, положив под голову подушку…
Он не знал, что минуту назад у дома Юэмей Синь приземлился куттер, из него вышел Владилен Ребров и хотел пройти в дом, но домовой дверь ему не открыл.
— В чем дело? — сухо поинтересовался комиссар, услышав голос домового, спросившего, что ему нужно. — Меня здесь уже не узнают?
— У нас гость, — так же сухо сообщил хранитель коттеджа.
— Кто?
— Герман Алнис.
Ребров постоял немного, пристально разглядывая дверь, будто хотел сломать или разглядеть, что происходит за ней, затем кивнул витсу-телохранителю, сел в куттер и улетел.
Глава 14
ПРЕОДОЛЕНИЕ
След Кузьмы Ромашина отыскался на Марсе: один из наблюдателей СБ в Патфайндере узнал его, когда физик садился в четырехместный флейт. Остальное было делом техники, и спустя два с половиной часа после бегства Кузьмы с борта спейсера «Мощный» Хасид обнаружил на перевале Баунти крохотное бунгало, в котором беспробудным наркотическим сном спал младший Ромашин.
Судя по беспорядку и разбросанным по всем углам жестянкам из-под джина с тоником, а также по окуркам кайфьяносов, Кузьма пытался изо всех сил поднять свое подавленное настроение и теперь пребывал в мирах астрала и наркокайфа, вывести из которых его было трудно. Да он и не рассчитывал, что кто-то увидит его в таком состоянии.
Поблагодарив судьбу за то, что он первым отыскал «лежбище» друга, Хасид организовал «эшелон» охраны, кое-как прибрался в двух маленьких комнатках каменного строения и стал терпеливо ждать пробуждения Ромашина.
Ждать пришлось долго, около десяти часов.
За это время Хасид успел полюбоваться закатом и восходом Солнца, немного поспать, доложить Реброву о местонахождении физика и уговорить комиссара какое-то время Кузьму не трогать.
— Я сам попробую вывести его из депрессии, — сказал он с вежливой непреклонностью. — К тому же ему необходим отдых, парень на грани нервного истощения.
— Сутки, — согласился Ребров. — Даю тебе сутки, полковник. Делай что хочешь, лечи его, чем хочешь, но приведи в порядок. Он должен в конце концов решить задачу ликвидации «сферозеркал».
Хасид не был уверен, что за сутки сумеет довести Кузьму до кондиции, но возражать комиссару не стал. «Футбольный мяч дьявола», превратившийся в гигантский «огнетушитель», торчал в ядре Солнца и делал свое черное дело, с каждым мгновением выкачивая энергию и выбрасывая ее в «параллельный» мир с «левой» материей. Температура внутренних областей светила постепенно падала, ядерный «котел», превращавший водород в гелий, переставал работать, ядро сжималось, и худеющее Солнце начинало вздрагивать и «пошатываться», вызывая в околосолнечном пространстве сильнейшие магнитные бури. И единственным человеком, близко подобравшимся к решению загадки «сферозеркал», был Кузьма Ромашин.
Хасид заглянул в комнату, где спал физик, настроил климат-контроль — температура воздуха на перевале по ночам падала до минус тридцати градусов, пришлось доставлять сюда кое-какую бытовую аппаратуру — и вышел наружу с жестянкой тоника в руке.
Солнце, окруженное крестообразным гало, окрашивало вершины гор в нежный сиреневый цвет, туман же, заполнявший низины и скрывающий горные склоны, был зеленовато-жемчужным, и сочетание этих красок с фиолетовым небом порождало своеобразный эстетический эффект: пейзаж начинал казаться нереальным, вернее, созданным виртуальной программой инка. Хотелось войти в эту программу и подкорректировать цветность видеокартинки под привычные «природные» сочетания. Наверное, поэтому Хасида тянуло на Марс, как и множество туристов, жаждущих увидеть необычные картины, увлекающихся созерцанием иных миров.