Свен, не отвечая, продолжал возиться с витсом, затем вызвал подмогу (Еремеев догадался об этом, когда в зал спустились еще два спецназовца). «Невидимки» уложили робота на антиграв-носилки и куда-то увезли.
— Сейчас ремонтники заменят вириал, — сказал наконец Свен, — и можете приступать к дежурству.
— К-как это — к дежурству? — оторопел Еремеев. — А бомба? А террористы? Их же шестеро… все вооружены… плюс еще один витс…
Шлем спецназовца сложился гармошкой к плечам, и на диспетчера глянуло уверенное молодое лицо с голубыми глазами. По губам парня (совсем мальчишка, лет двадцать, не больше, но как держится!) скользнула улыбка.
— Все в порядке, господин Еремеев, с ними уже разбираются. Это последняя группа, две мы уже захватили. А вам спасибо за сигнал.
Свен кинул руку к виску, повернулся и выбежал из зала.
— Вам привет от вашего друга… — донесся из коридора его голос.
Еремеев крякнул, достал платок, промокнул подбородок и губы, пробормотал с легкой завистью:
— Да здравствует контрразведка!..
Затем встрепенулся и поспешил к своему рабочему месту, уже не думая о террористах. Судя по подготовленности мальчишки-контрразведчика, диверсантам недолго оставалось гулять на свободе.
Филипп Ромашин обедал в ресторане техцентра Управления с его главой, когда рация заговорила голосом Реброва:
— Сорвана попытка нападения на «Циклоп». Мы взяли двенадцать человек, двое ушли, в том числе командир десанта. Опытный волчара.
— Кто?
— Юзефович, его опознали. К сожалению, у всех захваченных сработали программы самоликвидации, спасти удалось только двоих. Один заговорил, выдал координаты базы и имя руководителя регионального отделения.
— Кто? — снова коротко спросил Филипп, давая понять собеседнику, что разговаривает по рации.
— Хамад бин-Халиф аль-Тхани.
— Директор сети обсерваторий?!
— Так точно. Можем брать и его, и Юзефовича.
— С ЮЮ повременим. Где находится база?
— Не поверишь: рядом с основным комплексом зданий СЭКОНа, в Берне. Прямо под архивом. Мы начинаем готовить операцию захвата.
— Это надо сделать быстро и без шума, чтобы не всполошились основные фигуранты розыска. Иначе министр поднимет такой вой, что мало не покажется.
— Не волнуйся, старик, мы ученые, сделаем все так, что комар носа не подточит.
— Я буду у себя. Сразу после операции ко мне. — Филипп перешел на мыслесвязь по системе «спрута-2». — Как идет работа по запасному варианту?
— Через неделю закончим, — ответил Ребров. — Технологии отработаны, процесс пошел. Никто из исполнителей заказа не знает и не узнает, что именно он делает.
— Добро. — Филипп отключил связь, вполне понимая собеседника.
Речь шла об использовании мощностей существующих заводов и верфей по изготовлению космической техники и строительству спейсеров для создания второго «солнечного крота» и еще одного «паньтао». План был разработан таким образом, чтобы узлы «крота» и «уничтожителя зеркал» делались на разных заводах (всего было задействовано три десятка предприятий) и лишь на стадии сборки на базе УАСС должны были стать частями единой конструкции. Но об этом те, кто выполнял заказы на изготовление деталей и узлов, не догадывались.
— Проблемы? — посмотрел на директора начальник техцентра, тоже принимавший участие в разработке второго запасного варианта.
— У кого их нет, — отмахнулся Филипп.
— Помощь нужна?
— Пока нет. С тебя будет достаточно, если ты вовремя сделаешь свою работу.
— Я могу и больше.
— Что ж ты не предложил свою кандидатуру в экипаж «крота»? — съязвил директор Управления.
Начальник техцентра нахмурился, перестал жевать.
— Это удар ниже пояса, босс. Ты же знаешь, что я некомбатант.
Филипп вздохнул. Он помнил, что главный специалист Управления недавно заменил сердце и что нагрузки ему противопоказаны.
— Извини, я просто на взводе. Все время думаю о ребятах, что сидят сейчас в кабине «крота».
— Да, героические парни, — вздохнул и собеседник. — Хотя в какой-то мере я им завидую: они могут позволить себе выбрать такой образ жизни.
— Героизм — это род смерти, — отрезал директор сварливо, — а не образ жизни. Доедай один, мне надо бежать.
Филипп сделал глоток сока, вылез из-за стола и включил тайф.
Операция по захвату базы Дьявола в Берне прошла успешно, а главное тихо. Ее защитники даже не успели сообщить о провале своему непосредственному начальству. Прибывшие на базу оперативники службы безопасности быстро обыскали ее, вскрыли все отсеки, распотрошили инк базы и выяснили немало секретов резидентуры Дьявола, действующей в Солнечной системе с приличным размахом.
Филипп Ромашин тоже посетил Берн и не без интереса оглядел трофеи безопасников, среди которых оказались и поистине уникальные: неизвестного назначения и происхождения устройства, странной формы предметы, а также целый бункер «морской капусты» — метровой длины жестких зеленых стеблей, кудрявившихся на концах.
— Что это за фиговина? — кивнул на стебель Ромашин.
— Этой «капусты» здесь несколько тонн, — ответил Ребров, сопровождавший директора вместе с Юэмей Синь и Германом Алнисом. Филипп при встрече покосился на молодого человека, но ничего не сказал, хотя, по его мнению, присутствие молодого ксенопсихолога в данном месте было лишним.
— Пойдемте, кое-что покажу, — продолжал комиссар.
Они спустились на самый нижний уровень базы, представлявший собой разделенный на отсеки бункер с центральным залом. В отсеках находились те самые устройства и вещи, образцы которых показали директору Управления, центральный зал был почти пуст, если не считать какой-то шипастой ажурной конструкции, напоминавшей деформированный трехметровый куб. Он был собран из стеблей «морской капусты» и производил странное впечатление ж и в о г о организма.
— Ну, и что это? — осведомился Филипп.
— Мы назвали эту штуковину «кубоидом». Его назначения никто не знает, но у нашего эксперта Германа Алниса есть вполне логичная гипотеза, объясняющая наличие здесь этих артефактов.
Директор Управления посмотрел на Германа, потом на Юэмей Синь, и женщина поняла его чувства.
— Надо было давно привлечь господина Алниса к работе в контрразведке, — сказала она с тонким намеком. — Его опыт ксенопсихолога оказался чрезвычайно полезен.
— Не сомневаюсь, — буркнул Филипп. — Так что это за артефакт?
— Это зародыш робота или АИСТа негуманоидов, — сказал Герман. — Кто-то начал его собирать, но не закончил. Вполне возможно, когда он будет смонтирован полностью, нас ждет встреча с самим резидентом.
Филипп окинул возбужденное лицо молодого человека скептическим взглядом.
— Вы считаете, это и есть резидент Дьявола?
— Не резидент, а его помощник, возможно, инк или система связи со своим миром.
— Почему вы уверены, что это изделие негуман?
— Потому что во всех действиях Дьявола вокруг Солнца прослеживается логика негуман. Сам он — явно негуманоидная система, мы это уже знаем, так почему же его резиденту не быть негуманом? Только этим можно объяснить тот факт, что Дьявол не считается с потерями, зомбирует людей и гонит их на убой. Судьба исполнителей-гуманоидов его ни капельки не интересует.
— Ну, судьба исполнителей никогда не интересовала и чисто земных террористов, и бандитов.
— Есть еще одно обстоятельство, — вмешалась Юэмей Синь, — подтверждающее предположение Алниса. Статистика и динамика всех событий, связанных со сферозеркалами, указывают на использование сигма-логики, присущей таким существам, как дайсониане.
— Час от часу не легче. По-вашему, в Системе гостит дайсонианин?
— Скорее всего нет, но дайсониане — теплокровные растения и тоже негуманоиды.
Филипп задумчиво обошел кубоид, больше похожий на тюремную клетку или пыточную камеру, чем на «зародыш негуманоидного робота».
— Если эта конструкция и в самом деле принадлежит негуману, у нас появляется прекрасная возможность договориться с резидентом. Или скорее с его сородичами в Галактике. Но для этого надо захватить резидента живым. Кстати, никак не пойму, почему вам пришла в голову идея, что кубоид — недомонтированный робот. На кого же тогда должен быть похож сам резидент?
— Судя по материалу кубоида — а каждый стебель «морской капусты» представляет собой квазиживой организм, — мы имеем дело с разумом типа «симбиот», или «диффузный организм».
— Точнее, я в свое время изучал ксенозоологию и знаю термины. На кого похож резидент? На тучу комаров, мух, пчел? На муравьиную кучу? Плесень?
Ребров и Юэмей Синь переглянулись, но молодой ксенопсихолог не смутился.
— Я думаю, что это микробный кластер.
Филипп с любопытством посмотрел на Германа.
— Гера, ты в своем уме?
Герман порозовел, но уверенности не потерял.
— Я не физик, но, похоже, мы столкнулись с так называемыми метастабильными состояниями в биологии. Сначала выращивается или собирается организм — носитель разума со своей энергосистемой — вот этот самый кубоид, только гораздо больших размеров. Затем в нем поселяется кластер микроорганизмов типа микробов или бактерий, который организует своеобразный мозг негумана, и состояние кубоида резко меняется: он становится р а з у м н о й системой.
Филипп еще раз окинул молодого человека заинтересованным взглядом, повернулся к кубоиду.
— Весьма оригинальная идея. Значит, вы полагаете, что перед нами внешняя оболочка резидента, то есть его скелет.
— Не скелет, а, так сказать, кристаллическая затравка, играющая одновременно и роль скелета.
— Почему же он прибыл к нам в «разобранном виде»? Кто его должен собрать? И как он до сих пор руководил агентурой?
— Этого я не знаю, — беспомощно развел руками Герман. — Может быть, микробный кластер управляет сейчас кем-то из людей напрямую, ждет, пока его соберут. А может, он способен внедряться в коммуникационные сети…
— Можем проверить, — сказал Ребров. — Доставим этот с позволения сказать «организм» на полигон на Плутоне, подсоединим к нему остальные «кости» и посмотрим, что получится. В конце концов, уничтожить кубоид мы всегда успеем.
— Хорошо, — после некоторых колебаний проговорил Филипп. — Попытайтесь. С учетом всех последствий и соблюдением необходимых мер предосторожности. Чем вы еще можете похвастаться?
— Отойдем, — сказал Ребров, мельком взглянув на оставшуюся спокойной Юэмей.
Директор и комиссар вышли в коридор базы.
— Судя по той информации, которую удалось выкачать из чужого инка, мы, похоже, действительно скоро выйдем на резидента-человека. Того, кто координирует работу всей агентурной сети Дьявола. А пока у нас для тебя неприятный сюрприз: я могу назвать имя человека, через которого происходит утечка информации из погранслужбы и из нашего лагеря.
— Ну?
— Владислав Дикушин.
Филипп сжал губы в узкую полоску. Лицо его превратилось в маску. Он помолчал с минуту, что-то решая в уме, расслабился, качнул головой.
— Не верю. То есть все понимаю, но не верю. Я грешил на Дзарковского, своего зама.
— Сочувствую. — Ребров тоже помолчал. — Ты ведь давно знаешь Дикушина?
— Почти семьдесят лет, — горько проговорил директор УАСС.
Стодесятилетний патриарх, бывший космен, ученый и философ, глобальный проблемист службы безопасности, много лет назад разработавший концепцию космической безопасности человечества, по учебникам которого училось уже не одно поколение студентов-психологов, социологов и ксеноюристов, Владислав Дикушин подстригал розы вокруг своего личного коттеджа на одном из островов Малайзии, когда начальник его «эшелона» охраны сообщил, что куттер директора УАСС просит посадку на территории владений патриарха.
— Он один? — поинтересовался Дикушин.
— Плюс витс-телохранитель.
— Посадку разрешаю. — Дикушин отложил инструмент и, вытирая руки фартуком, направился к взлетно-посадочной площадке за трехэтажным домом, которую окружали экзотические виды деревьев: панданусы на ходульных корнях, хлебное дерево, болотный кипарис, земляничное дерево, древовидные маргаритки, пахиподиумы, похожие на призраки заколдованных существ, и другие растения, названий которых не знал и сам хозяин участка. Одет он был в шорты и майку, хорошо загорел и стариком не выглядел.
Бело-голубой куттер с эмблемой УАСС завис над поляной, заросшей густой метельчатой травой, сел. Из него неторопливо выбрался Филипп Ромашин в костюме официала, за ним — витс охраны.
— Хорошо у тебя здесь, — сказал директор, кинув взгляд на цветущие заросли флердоранжа. — Тихо, покойно…
— Что-нибудь случилось? — проговорил Дикушин, понимая, что директор появился у него неспроста.
— У нас всегда что-нибудь случается, — рассеянно отозвался Ромашин. — Служба такая. Я к тебе ненадолго, посоветоваться надо. Где мы можем поговорить пять минут, чтобы нам не мешали?
— Пойдем в мое скромное бунгало.
Дикушин повел гостя по галечной дорожке к дому, у входа в коттедж остановил витса.
— А он пусть постоит здесь. У меня полно охранной автоматики и без этого болвана.
— Не обижай моего парня, — усмехнулся Филипп. — Он не болван. Илья, подожди меня здесь.
Витс кивнул, как живой человек, остановился у колонны входа.
Хозяин пропустил гостя в дом, внимательно оглядел небосвод, закрыл дверь. Провел Ромашина через сказочно красивый холл и усадил в одно из роскошных «кожаных» кресел гостиной.
— Посиди, я переоденусь и принесу кофе.
— Некогда мне пить кофе, — проворчал Филипп. — Садись, разговор не займет много времени.
Дикушин настороженно посмотрел на него, что-то прикидывая в уме, сел в кресло напротив.
— Слушаю.
— Мы захватили базу резидента Дьявола в Берне, — бесстрастно сказал Филипп. — Нашли много любопытного, в том числе «скелет» самого резидента. Он негуман. Кроме того, обнаружили список агентов. — Директор УАСС помолчал. — Я знаю тебя много лет, Владислав, мы с тобой работали рука об руку… и я не могу понять, чем Он тебя в з я л.
— Ты о чем? — поднял брови Дикушин.
— Брось, — поморщился Филипп. — Мы все проверили, проанализировали и сопоставили. Твоя сеть ликвидирована, ты последний. Так что Он тебе предложил? Дьявол?
Глаза Дикушина изменились. Помертвели, стали пустыми. Затем налились чернотой. В их глубине зажглись зловещие огоньки.
— Ты понимаешь, что я могу…
Филипп остановил его жестом, покачал головой, с грустью и сожалением глядя на старика.
— Ты ничего не можешь, Владислав. Район заблокирован. Выход на метро тоже, так что твой тайф бесполезен. Я понимаю, что у тебя есть где-то база отхода, и даже подозреваю, что не в Солнечной системе, а где-нибудь в системе Щита или Тукана.
Дикушин вздрогнул.
— Рано или поздно мы ее найдем, — продолжал ровным тоном Филипп. — И все же я не понимаю, чем можно соблазнить такого человека, как ты. Какова цена? Неужели на свете есть нечто, способное подвигнуть тебя на предательство?
— Берсеркер! — позвал Дикушин начальника охраны.
Ему никто не ответил. Тогда он достал из-под сиденья «универсал» и направил на Ромашина.
— Сейчас ты сядешь со мной в твою машину, доставишь меня к метро, откроешь линию, и мы расстанемся.
Филипп качнул головой, продолжая рассматривать хозяина с тем же выражением грусти и сожаления.
— Оставь, Владислав. Драки, погони, крутые виражи не для тебя. Ты же знаешь наши возможности, тебя подстрелят независимо от моего положения, не успеешь нажать на курок.
— Пусть так, но я все же попытаюсь.
— Хорошо, попытайся, однако ответь на мой вопрос.
В глазах Дикушина мелькнула тень тоски, сменилась хищным блеском.
— Власть! — сказал он, скривив губы. — Власть, мой дорогой директор. Это единственный сильнодействующий наркотик, который не приедается и не влияет на здоровье.
— Ну, это ты перегнул, — не согласился Филипп. — Еще как отражается на здоровье. Недаром тех, кто особенно преуспел в борьбе за власть, называют короткоживущими. А я догадывался, но не хотел верить. Иногда это в тебе проглядывало, желание р у к о в о д и т ь, но ты справлялся. Пока тебе не предложили и н о й уровень власти. И ты сдался. Хотя скорее всего тебя подкорректировали, всунули в голову аккуратненькую скрытую программу, чтобы ты считал, что действуешь самостоятельно. Я не прав?
Дикушин потемнел, поднялся, шевельнул стволом «универсала».
— Вставай, директор, мне пора уходить.