Руководствуясь вышеизложенными соображениями, я задаюсь целью все дело мало-помалу обставить таким образом, чтобы впоследствии филеры совершенно не могли считать себя на службе у имперского посольства или русского правительства, а только на службе у частного лица, занимающегося розыском, или, так сказать, частной полицией, каковых предприятий в Париже имеется не мало, и как на пример можно указать на частную полицию бывшего начальника французской тайной полиции Горона, а также, что сама полицейская префектура поручает иногда одному известному мне частному розыскному бюро, пользующемуся ее доверием, те расследования и наблюдения, которыми префектуре почему-либо заняться неудобно.
В данном случае таким якобы предпринимателем должен явиться заведующий личным составом наружного наблюдения, который будет ведать филерами от своего имени в качестве частного лица, что нисколько, конечно, не изменит хода самой службы наблюдения, ибо оно по существу своему будет по-прежнему руководиться и направляться заведывающим заграничной агентурой, но только в качестве постороннего лица, пользующегося услугами розыскного бюро, хозяином-предпринимателем которой будет являться заведующий наружным наблюдением.
Само собою разумеется, что филеры по роду поручаемого им наблюдения будут понимать и знать, для кого именно они работают, но, даже зная, что они работают для русского правительства, они, однако, не будут иметь ни права считать, ни основания и возможности доказывать, что они состоят у русского правительства или его посольства непосредственно на службе.
Даже при нападениях в парламенте на русскую политическую полицию не отрицалось право русского правительства осведомляться о происходящем среди русских эмигрантов и революционеров, и главная атака велась только против существования во Франции собственной у русского правительства политической полиции. При предполагаемой же мною постановке дела подобное обвинение сделается беспочвенным и, следовательно, — исчезнет основание для каких-либо по этому предмету со стороны агентов угроз и вымогательств.
Намечаемая реорганизация наружного наблюдения, конечно, может быть осуществлена лишь постепенно, по мере обновления личного состава, в пополнении какового уже ощущается надобность, но ввиду необходимости подыскать людей, вполне отвечающих действительным требованиям службы, заслуживающих достаточного доверия, я до сих пор еще не имел возможности пополнить число наблюдательных агентов, и мною принимаются все меры к тому, чтобы для этой цели найти людей опытных и на которых можно было бы в достаточной мере положиться.
ДОКЛАД ЗАВЕДУЮЩЕГО ЗАГРАНИЧНОЙ АГЕНТУРОЙ А. А. КРАСИЛЬНИКОВА ДИРЕКТОРУ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ С. П. БЕЛЕЦКОМУ 1911 год
Агенты наружного наблюдения, отлично осведомленные о том положении, в которое поставлена агентура, далеко не являются людьми, верными своему Долгу, способными сохранить служебную тайну; наоборот, большинство из них, за малым исключением, к числу которых следует отнести главным образом англичан, готовы эксплуатировать в личных интересах не только все то, что им могло сделаться известно, но и самый факт нахождения их на службе у русского правительства.
Или, как они выражаются, для придачи этому более компрометирующего значения — на службе у русского посольства.
В результате получается совершенно ненормальное положение: агенты наружного наблюдения находятся на службе Департамента полиции, хорошо Департаментом оплачиваются, а между тем, в силу существующих условий, приходится с ними считаться, постоянно имея в виду, что каждый из них не только может, но и вполне способен при первом случае поднять шум, вызвать инцидент, который поставит Заграничную агентуру в затруднительное положение.
Пока агент исполняет свои обязанности добросовестно, все идет хорошо, но когда он от этого уклоняется и приходится с него взыскивать, в особенности же в случаях увольнения, тогда «волк показывает зубы» и начинается всякого рода шантаж или прямая измена.