Войну с долгоруковскими публикациями петербургские власти вели без устали. Первую газету, «Будущность», выходившую в Париже, пришлось закрыть, так как французские издатели потребовали переменить программу издания. Почувствовав тут руку российской полиции и дружественной к ней французской, князь решил следующую свою газету, «Правдивый», печатать уже в Лейпциге. Однако и тут, после посещения типографии русским консулом и последовавшей денежной Сделки, пришлось менять почву — третья газета, «Листок», появилась в Брюсселе. Весной 1863 года, ожидая прямой атаки бельгийских властей, Долгоруков перенес свое издание в Лондон. Уже из «туманного Альбиона» князь послал своему «второму другу» Наполеону III пророчество, что вскоре и тот будет спасаться от французов за Ла-Маншем (все в точности сбылось через семь лет). Из Лондона Долгоруков позже перебрался в Женеву.
Князь старел, делался все нетерпимее и злее, устраивая сцены любому подвернувшемуся ему под руку русскому аристократу, а те, по замечанию Эйдельмана, «бегали от него в Швейцарии, как от прокаженного». По словам Герцена, он, «как неутомимый тореадор, дразнил без отдыха и пощады, точно быка, русское правительство и заставлял дрожать камарилью Зимнего дворца». Неоднократно «Колокол» и Долгоруков выступали по одним и тем же сюжетам. В борьбе за рассекречивание прошлого Герцен и Огарев часто, при всех разногласиях, блокировались с Долгоруковым. Случалось даже, что князь высказывался непримиримее, чем лондонские Вольные издания. В 1863 году в своем «Листке» он первым публикует отрывок из записок декабриста С. Г. Волконского «Три предателя», где Шервуд, Бошняк и Май-борода были однозначно названы провокаторами, предававшими декабристов.
Вокруг давно прошедших событий, имен, текстов шли горячие, нервные споры. Слишком много и многие были задеты. Герцен и Долгоруков наносили ущерб противникам в прошлом и настоящем. Противники не оставались в долгу, и сражение не прекращалось. Правительство мстило оппозиционеру как могло, пускаясь на провокации, которые порой достигали своей цели и больно ранили душу Долгорукова. В 1863 году через печать в России было распространено мнение некоторых близких к Пушкину лиц, будто 3 ноября 1836 года именно 19-летний Петр Долгоруков совместно с 22-летним Иваном Гагариным написали пресловутый анонимный пасквиль против Пушкина, приведший впоследствии поэта к смертельной дуэли. В ту пору многие, в том числе и Герцен, не поверили этой новости: очень ух «кстати» появилось обвинение против «князя-бунтаря». Однако тень от этой истории лежит по сей день на биографии П. В. Долгорукова.
Летом 1868 года 52-летний князь просит спешно приехать Герцена, с которым незадолго перед этим он прервал отношения. Герцен застает Долгорукова тяжело больным и крайне раздраженным. Раньше князь неоднократно угрожал властям, что сделает какие-то особые разоблачительные публикации сокрушительной силы, если в России тронут его сына. Теперь, когда единственный сын прибыл к умирающему отцу, он стал подозревать, и не без оснований, что наследник хочет увезти в Россию и сдать властям все его секретные бумаги. Приезду Герцена Долгоруков безмерно обрадовался и тут же распорядился своим архивом: все рукописи завещал своему другу и многолетнему сотруднику Герцена польскому эмигранту Станиславу Тхоржевскому, однако душеприказчиками, обязанными следить за сохранностью и последующим опубликованием архива, князь назначил Герцена и Огарева.
6/18 августа 1868 года П. В. Долгорукова не стало. О смерти его тут же было доложено Александру И. Новый шеф жандармов П. А. Шувалов, сменивший на посту «кузена» князя Василия Долгорукова, получил необычный царский приказ. Необходимо было добыть и доставить или уничтожить архив Петра Долгорукова. Ранее Александр II формально не опускался до «черной работы» своей охранки и даже делал вид, что ему «неприятны» доклады о перехваченных письмах: это дело жандармских чинов, а царь таких подробностей знать не должен. Однако в данном деле, в начале 1869 года, последовало недвусмысленное устное «добыть», что означало выкрасть.