Благодаря сообщениям Н. В. Клеточникова удалось установить, что в конце 70-х — начале 80-х годов платными агентами III Отделения за границей были, в частности, Г. Гурский и Кара-Дикжан. По сведениям Клеточникова, в Лондоне обосновался агент-провокатор Трохгейм; в Париже активно действовали Калери, подписывавший свои донесения буквой S, и австрийский подданный Карл Войтиц; во Львове (Австро-Венгрия) резидентом охранки был В. Воронович (он же Марченко). После разоблачений Клеточникова руководство III Отделения сделало вывод, что его Заграничная агентура состоит из очень слабых сотрудников. Действительно, за границей III Отделение, по собственному признанию его руководства, «как правило, пользовалось услугами лиц, весьма посредственных, зачастую даже невежественных, или же откровенных авантюристов-вымогателей».
Несмотря на отдельные удачи, III Отделение было не в состоянии организовать даже постоянное наружное наблюдение за представителями революционной эмиграции. 4 августа 1878 года народоволец С. М. Кравчинский убил шефа жандармов Н. В. Мезенцева ударом кинжала на Михайловской площади в Петербурге и благополучно скрылся с места покушения. Генерал-лейтенант Н.Д. Селивестров, временно назначенный вместо убитого на эту должность, по такому случаю писал в русское посольство в Лондоне:
«Печальное событие 4 августа поставило меня в роли шефа жандармов, впредь до возвращения государя из Крыма. Его величеству угодно, чтобы я действовал как хозяин всего дела и приступил к некоторым преобразованиям. При существующей обстановке действовать успешно — дело невозможное, и я прошу Вашего содействия. Все то, что было заведено Шуваловым, запущено, а пресловутый Шульц — может быть, в свое время имевший способности — теперь никуда не годится, — он только сплетничает, жалуется. Агентов у нас вовсе нет ни единого добропорядочного, и я обращаюсь к Вам за помощью. Не можете ли Вы отыскать таких, кои хоть по-польски говорят, — нельзя ли обратиться к знаменитому Друсквицу за указаниями? Благонадежному агенту я в состоянии платить до 20 тысяч франков, и при этом агент может работать непосредственно со мной, пока я шефом, или за сим с моим заместителем. Если бы возможно было нанять двоих, то было бы им, я полагаю, еще удобнее все дела направлять; второму агенту можно назначить 10 тысяч франков. Не откажите для пользы родины помочь. Шульц уверяет, что агентов-сыщиков и вообще агентов в России вовсе нельзя найти, что до известной степени справедливо. Извините за лаконизм: со дня убийства Мезенцева я работаю по 18 часов в сутки и боюсь свалиться с ног; я совершенно изнемогаю и проклинаю тот день, в который принял назначение товарища шефа жандармов. Ответ пришлите через Министерство внутренних дел, — иначе даже ко мне адресованные письма по почте приятель Шульца Шор все вскрывает».
Неизвестно, получил ли Селивестров на свое письмо положительный ответ, но, так или иначе, Кравчинского поймать не удалось. Террористу удалось бежать за гpaницу. По поводу убийства Мезенцева Кравчинский выпустил за границей брошюру «Смерть за смерть!». Известно, что Кравчинский поддерживал связи с народовольцами. Так, в 1882 году он, пытаясь выставить себя в лучшем свете, писал членам Исполнительного комитета «Народной воли»: «Нужно, наконец, помирить Европу с кровавыми мерами русских революционеров, показать, с одной стороны, их неизбежность при русских условиях, с другой, выставив самих террористов такими, каковы они в действительности — т. е. не каннибалами, а людьми гуманными, высоконравственными, питающими глубокое отвращение ко всякому насилию, на которое только правительственные меры их вынуждают». Охранка, правда, обнаружила след Кравчинского в Лондоне в 1884 году, но тот в очередной раз сумел скрыться. Через восемь лет с ним произошел несчастный случай — он погиб в Лондоне под колесами поезда. Сам Селивестров был убит в Париже С. Падлевским. Слухи, в которые тогда многие верили, называли причастным к его гибели тогдашнего руководителя Заграничной агентуры, известного своими по-дорическими интригами и провокациями П. И. Рачков-«жого.