Ненамного лучше обстояли дела с Заграничной агентурой и во Франции. Русский посол в Париже князь Н. А. Орлов крайне неодобрительно отзывался о деятельности давнишних агентов III Отделения Беллины и Вой-тица. В частности, в сентябре 1878 года в письме к жандармскому генералу Н. Д. Селивестрову, сетуя на примитивность методов русской Заграничной агентуры, он рекомендовал: «…III Отделение должно подражать Вердину, нужно войти в непосредственные сношения с префектурой парижской полиции. Тогда мы не будем зависеть от мошенников и дураков и сможем во всем разобраться… В общем, у нас здесь жалкие информаторы, и французская полиция могла бы и одна оказывать нам значительные услуги».
Как видно, в конце 70-х годов деятельность III Отделения по организации агентурного наблюдения и политического сыска была сопряжена с немалыми трудностями. Русский историк, участник революционного движения В. Я. Богучарский в статье «В 1878 году: Всеподданнейшие донесения шефа жандармов», написанной «на основании неоспоримых исторических документов», пытается анализировать провалы русской Заграничной агентуры: «Констатируем, на основании неоспоримых исторических документов, замечательный в истории русского освободительного движения семидесятых годов факт: среди деятелей этого движения до 1878 года не нашлось никого, кто бы пожелал, продавшись жандармам, сделаться их „агентом" в среде русской эмиграции». Поясняя этот вывод, Богучарский далее пишет: «Отчего, казалось бы, всемогущему III Отделению пришлось обращаться к иностранным сыщикам и просить их „завербовать" на службу жандармам лиц, знающих если не русский, то „хотя бы только польский язык"… Шеф жандармов говорит, что у него нет ни одного „добропорядочного", то есть, конечно, даже не в смысле моральном (о какой морали тут может быть даже и речь!), а просто „толкового агента"».
К услугам иностранцев III Отделение было вынуждено прибегать и в последующие годы. Так, в июне 1879 года Клеточников сообщил землевольцам, что в Париже некий капитан Купер изъявил желание «быть русским шпионом для раскрытия революционной организации и комитета за границей», и «кандидату в шпионы» было предложено немедленно приехать в Петербург для переговоров в III Отделении.
Осознавая, что политическая эмиграция неразрывно связана со всем российским революционным движением, в последние месяцы своего существования III Отделение сделало еще одну попытку реанимировать деятельность заграничной агентуры. Новый начальник III Отделения, бывший харьковский генерал-губернатор граф М. Т. Лорис-Меликов, занимавший с 9 февраля 1880 года также пост главного начальника Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, предпринимает ряд мер по усилению политического сыска за границей. Необходимость их диктовалась, по его мнению, во-первых, тем, что существовала связь «революционных заграничных кружков с действиями злоумышленников, живущих в России», а во-вторых, «крайней скудостью и нередко ложностью» сведений, которыми располагало «по этой части» III Отделение. Поэтому в апреле 1880 года для организации «внешней политической агентуры» в Румынию, Швейцарию и Францию был командирован состоявший при Верховной распорядительной комиссии эмиссар Лорис-Меликова полковник М. Н. Баранов, а в Пруссию — действительный статский советник камергер В. М. Юзефович.
Баранов, в частности, должен был собрать сведения о деятельности русской политической эмиграции, проверить работу тайных сотрудников заграничной агентурной сети III Отделения, по возможности укрепить эти отделения за рубежом, а также ознакомиться с деятельностью иностранных спецслужб и по итогам своей поездки составить проект перестройки Заграничной охранки. Во Франции Баранов, подробно ознакомившись с работой парижской политической сыскной агентуры и отметив «несомненное преимущество ее перед нашей», смог договориться с префектом Парижа о реорганизации русской Заграничной агентурной сети с помощью французских коллег при непосредственном участии помощника префекта господина Мерсье и других руково-деталей секретно-наблюдательной части парижской позиции.
Знакомство Баранова с практической деятельностью французской полиции по организации наблюдения за политической эмиграцией привело его к выводам о крайней убогости, примитивности и малоэффективности «работы» агентов собственного, русского политического сыска за границей. По его мнению, только в Румынии, где находился «способный агент», русская секретная агентура действовала вполне нормально. В Швейцарии Он считал необходимым значительно улучшить агентурную деятельность. Уже летом 1880 года в Женеву был Послан некто И. Савченко, которого Баранов охарактеризовал как очень способного агента.