- Вадим Петрович на месте, - с холодной вежливостью произнес Вага, которого все эти «ниндзи» уже начинали доставать. – Но, если вы не против, мы сначала запишем ваши данные в книгу учета посетителей. И созвонимся с Вадимом Петровичем.
- Да, конечно, - согласился незнакомец.
Алексей Андреевич меж тем тупо смотрел на телефонную трубку. Исчадие фирмы «Филипс», самый дорогой и навороченный телефонный аппарат из всех возможных, молчал, словно его выключили из сети. Может, провод отошел? Алексей Андреевич не поленился залезть под стол и проверить разъем. Нет, все в норме…
- Я записываю, - услышал он голос Ваги.
- Нидхёгг, - сообщил ему длинношеий.
- Нид…как? Это фамилия?
- Нет, это имя.
- А фамилия?
- У меня нет фамилии.
- Вы что, издеваетесь надо мной? – судя по всему, Вага порядком разозлился. – Не хотите говорить - давайте документ свой, я перепишу с него.
Внезапно Алексею Андреевичу почему-то очень не захотелось вылезать из-под стола. Это было какое-то абсолютно животное, инстинктивное ощущение, он испытывал что-то похожее всего лишь раз в жизни - в Камбодже, когда его взвод еще в воздухе встретили огнем, а он болтался в ночном небе на пробитом пулями парашюте и вот так же ЗНАЛ, что сейчас приземлится в воду и должен нырнуть, насколько хватит дыхания…
- Документов у меня нет…да и никогда не было, - все так же, судя по голосу, улыбаясь, произнес незнакомец.
- Без документов я вас не пропущу, - мрачно сообщил ему Вага. – Таков порядок, и можете что хотите…
Больше никто ничего не говорил. Раздался хруст, какой-то нечеловеческий всхлип, осколки бронированного стекла тяжелым градом осыпались на стол, потом Вага коротко вскрикнул, и прямо перед Алексеем Андреевичем на пол упал искореженный ИЖ-71.
Почему-то это потрясло его сильнее всего, вместе взятого. Все закружилось, голова внезапно взорвалась острой болью, и дальше была только темнота.
К вечеру поток посетителей, вроде бы, иссяк. Пожилая медсестра зажгла в палате свет и принесла поднос с ужином. На предложение покормить его с ложечки больной ответил презрительным отказом, водрузил поднос на живот и стал медленно, но верно есть сам.
Все таки микроинсульт – это не полноценный «удар», как выражались в позапрошлом веке. Всего и последствий - левая рука пока что слушалась хуже правой, да улыбался Алексей Андреевич с трудом. Впрочем, улыбаться ему пока приходилось только по просьбе врача, чтобы продемонстрировать, что с лицом все более-менее в порядке. А так ничего особо веселого в его положении не было.
Первым его начал допрашивать еще мент, что в «Скорую» тащил. Соловьев помнил только прыгающий перед лицом асфальт и хриплый голос, выпытывающий «кто напал» и «сколько их было» Ужасно тошнило, и ответить он ничего не мог, хотя честно пытался.
С утра же в больницу слетелись, как воронье на падаль, всякие непростые люди. Персонал яростно пытался оградить больного от посягательств, но пороху против высоких милицейских и ФСБшных чинов им явно не хватало. Алексей Андреевич раз пять пересказал свою историю – все, что вспомнил – и стоически вынес проверку на детекторе лжи. С тем важные шишки и уехали.
Где-то в обед он краем уха услышал, как дежурный врач орет какому-то «вонючему папарацци», чтобы тот «убирался в свою вонючую редакцию». Пару раз мимо бокса прохаживались странные личности – не то коллеги-охранники, не то бандиты, он не разобрал.
- Козец…Вот что это такое - «проснуться знаменитым», - пробурчал под нос Алексей Андреевич и попробовал все-таки улыбнуться по-настоящему – для себя. Левый угол рта лишь криво дернулся. Вздохнув, он принялся за еле теплый чай.
- Не положено после восемнадцати! – услышал он раздраженный голос медсестры издали. – Да и наплевать мне, что капитан! Тут сегодня одних ваших генералов трое околачивалось…
Монолог сестры внезапно оборвался на полуслове, а потом сбавил громкость до почти неразличимого бормотания. Видимо, неведомый капитан нашел что возразить. Тяжело вздохнув, Алексей Андреевич приготовился к еще одному допросу.
Посетитель, белым пятном мелькнув в окошке бокса, на удивление деликатно постучал в дверь.
- Войдите, - обреченно сказал Соловьев, отставляя поднос в сторону.
«Капитан» вошел. Он оказался тощим блондином в накинутом врачебном халате, из-под которого проглядывала серая ткань милицейской формы. В руках блондин держал видавший виды кожаный портфель, совершенно не вязавшийся с образом милиционера.
- Я ненадолго к вам, Алексей Андреевич, - слегка смущенным голосом произнес блондин. – Хочу пару вопросом вам задать, вы разрешите?
- Думаю, все равно зададите, разрешу или нет – мрачно ответил больной. - Так что валяйте.
- Прекрасно, - обрадовался блондин и сел на стул возле кровати. – Пересказывать историю мне не нужно, у меня на руках копии ваших протоколов, плюс стенограмма записи с диктофона…
- Ничего себе! – не сдержал удивления Алексей Андреевич. – Простите, а вы по какому ведомству проходите? Допрашивали меня и милиция, и ФСБ, и еще кто-то…а у вас все протоколы на руках, да еще и запись какая-то.
- Простите меня, пожалуйста! – искренне огорчился блондин. – Забыл представиться. Капитан Родионов Илья Валерьевич, уголовный розыск. Собственно, вы абсолютно правильно «прочитали» ситуацию, коллеги из ФСБ и разведки ни за что не отдали бы копии протоколов, если бы там что-то было отличающееся от нашего. Но, так как они практически слово в слово повторяют друг друга…
- Разведка? – упавшим голосом переспросил Солдовьев. – Полный козец… Это что там такое произошло-то? Хотя да, вы мне все равно ничего не скажете. Я ваши порядки знаю…
- Ну почему, - негромко сказал Родионов. – Возможно, как раз вам и следует все знать.
Он некоторое время помолчал в задумчивости, пока Алексей Андреевич переваривал услышанное. Как бы с такими новостями настоящий инсульт не заработать…
- Ну, собственно, к делу, - очнулся наконец капитан и достал из портфеля какие-то бумаги. – В самом первом протоколе, милицейском, на вопрос об имени нападавшего вы ответили, цитирую: «Соловьев: - Да вроде бы Нитхог…или Нидхок…как-то так. Следователь: - Может быть, Найтхок? Соловьев: - Может, и Найтхок». Во втором протоколе, ФСБшном, вы говорите уже «Нитхок или Найтхок». И далее везде озвучиваете уже только эти варианты. Признайтесь, сбили ведь они вас с панталыку, да? Не было там звука «ай»?
- А вы знаете, очень даже может быть, - удивленно признался Алексей Андреевич. – И правда, сбили. «Найтхок» - это же «ночной сокол» по-английски, я-то язык знаю прилично, как сразу не сообразил? Да, по-другому как-то этот гад сказал.
- Может быть, Нидхёгг? – небрежно спросил Родионов.
По спине Алексея Андреевича прокатилась волна ледяных мурашек, несмотря на ватное одеяло и шпарившие вовсю батареи. Несколько раз он широко открыл и закрыл рот.
- Да, - обрел он наконец дар речи. – Точно! Именно Нидхёгг. Вы что ж, его знаете?
- Ну, имя-то знакомое, - пробурчал заметно помрачневший Родионов. – Но не встречал. Слава богу, не довелось. Ладно, давайте дальше. Описания этого самого Нидхёгга. В одном протоколе вы говорите о нем «словно с обложки», в другом – «красивый, как кинозвезда», а вот в третьем – «как плакат с киноактером, такой же красивый и фальшивый». Откуда взялась эта самая «фальшивость»?
- Да мне как-то слов не подобрать все было, - замялся Алексей Андреевич. – Он, если шею не брать в расчет, видный такой парень, да, но…Похож на героя из фильма, или из рекламы…нет…даже не так…в фильмах-то видно, что это обычные люди, а тут…что-то в нем неправильное было. Он красивый, но как-то неправильно. Как…как…
- Как манекен в магазине, - закончил за него Родионов. – Красивый, но мертвый, при этом слишком похожий на человека…и оттого слегка пугающий.
Второй раз ледяная волна прошлась по спине Алексея Андреевича. Этот странный капитан угрозыска запросто выразил одной фразой то, что он сбивчиво пытался объяснить все утро.