– 75410, вас понял. Веду только вас – больше у меня машин нет.
Невьянцев протянул листок из блокнота, Селезнев прочел и швырнул на пол:
– Осипыч! Тюмень закрылась.
– Но они же нас ждут!
– Приказали – вот и ждут. А что делать? Сажать-то все равно надо. Вопрос – где? Невьяныч! Как остальные «метео»?
– Прилично только в Челябинске и Перми.
– Понятно… Что у нас с керосином?
– До Челябинска не дотянем, – ответил Витковский.
– Так, А до Свердловска?
– Доберемся. Остаток – две тонны.
– Невырабатываемый запас. Веселая посадка! Сейчас нас Осипыч, повернут на Тюмень – так? Садимся в Тюмени? Или дотянем до дому? Дома, говорят, и стены помогают… Что молчишь, Осипыч?
– Тебе ведь сажать машину.
– А тебе – точно вывести. Как будем садиться, механик?
– Аварийный выпуск шасси и аварийные тормоза, – быстро ответил Дима.
– К тому же добавь – без поворота передней ноги. Чуешь, Осипыч, чем пахнет? Ты должен вывести маши ну на полосу с точностью до градуса. Сядем под углом – пискнуть не успеешь. А уйти на второй заход, если промажем, – на двух не поднимемся. Улавливаешь?
– Я давно все уловил, – сказал штурман. – Дома местность знакомая.
– Не забывайте, – добавил Никита, – в Тюмени полоса на полкилометра короче!
– В Тюмени на полосе гололед, – напомнил Невьянцев.
– Ясно, – подвел итоги командир. – Все, я вижу, против Тюмени, А отдаете себе отчет, что до Свердловска плюхать на сорок минут дольше?
Летчики молчали. Каждый из них, включая и командира, отлично понимал, что значат эти сорок минут полета на обледеневшем самолете без двух двигателей…
00 час. 44 мин.
Москва. Центральная диспетчерская Аэрофлота
Козырев стоял у окна и жадно курил.
– Александр Иванович! – прибежала запыхавшаяся оператор. – Павлов требует! Срочно!
Козырев задержался у двери КП: «Если я ему ну жен срочно…» Он набрал шифр, и дверь открылась. Павлов повернул голову и кивнул:
– Вызовите, пожалуйста, инженерно-технический сектор! У меня рук не хватает.
Козырев нашел на пульте нужный клавиш, нажал и повернул микрофон Павлову.
– Секунду! – бросил Павлов в трубку. И – в микрофон: – Инженерно-технический? Разберитесь, что вы шло из строя: самолет Ил –18, зафлюгированы второй и третий двигатели. Доложите немедленно! – и снова переключился на разговор с генеральным конструктором самолета…
Несмотря на десятилетиями воспитанную самодисциплину, Александр Иванович здесь, на КП, не мог подавить ощущение, что что-то делается не так. Может, это ощущение вызывалось спокойной – по крайней мере, внешне спокойной – атмосферой, которая царила здесь, после накаленной атмосферы в «восточном» секторе, его не могла не удивить здесь тишина, прерываемая лишь ответными репликами Павлова: «Да, да… Понимаю… Разумеется…»
«А может, так и должно быть? – подумал он. – В конце концов, полет восемьдесят четвертого на двух продолжается уже два часа – срок вполне достаточный, чтобы убедиться в жизненности машины и в пилотном мастерстве экипажа. Доклады командира корабля – „Полет протекает нормально“ – тоже ведь кое о чем говорят: выдержки и хладнокровия этому командиру, видно, не занимать, а в такой обстановке для него это сейчас самое главное…»
Очевидно, и здесь, на командном пункте, пришли к выводу, что полет закончится благополучно. Но не рано ли пришли к этому выводу?
Требовательный писк зуммера. Александр Иванович нажал загоревшийся на пульте селектора клавиш:
– ЦДС!
На селекторе оказался главный конструктор по силовым установкам Ил –18.
Главный: Я консультировался с генеральным… Да, вам доложили о результатах эксперимента? Как я и предполагал, запустить охлажденный двигатель на такой высоте невозможно.
Козырев: Не понял…
Главный: Винты в рабочее положение поворачиваются слишком медленно – масло густое. А это значит, что и двигатель раскручивается тоже очень медленно. Турбины не успевают набрать нужное число оборотов, поэтому горят лопатки. Это вам понятно?
Козырев: Это понятно. – Оглянулся на Павлова, видит, что тот слушает одновременно обоих – генерального и главного конструкторов.
Павлов: Где же выход?
Главный: Вести самолет на двух двигателях.
Павлов: Самолет уже вошел в зону обледенения.
Главный: Тогда сажайте немедленно.
Павлов: Где? В поле? На лес?
Главный: На аэродром.
Павлов: До Тюмени им еще идти не менее сорока минут.
Главный: Я должен проконсультироваться с генеральным.
Павлов: Сколько вам надо на это времени?
Главный: Пять минут.
Павлов: Отключаю. – Поворачивается к Козыреву: – Что там?
Козырев: Свердловск, КДП. Самолет запрашивает посадку в Кольцове.
Павлов: (выхватывает трубку из рук Козырева): Что вы сказали?
00 час. 49 мин.
Свердловск, командно – диспетчерский пункт Кольцово
Запрос 75410 на посадку в Кольцове был передан тюменским диспетчером в ноль сорок девять, за минуту до поворота самолета над Тобольском на Тюмень.
– Свердловск, «восточный»? 75410 просит посадку у вас, в Кольцове.
– Но у нас метеоусловия ниже минимума, на полосе гололед… – И только тут до его сознания дошло, что посадку просит самолет отца. – Тюмень, «восточный»! Почему не принимаете вы?
– Мы его готовы принять. Полосу все время чистим.
– Так в чем дело?
– Командир решил идти на Свердловск.
– Понятно. Я доложу руководителю полетов.
– Докладывай, я жду.
Виталий выбрался из-за пульта – все равно экран локатора был пуст, самолеты переадресовывались в Челябинск или Пермь. За столом Крылова сидел Ивановский, начальник управления. Крылов был тут же, за соседним столом.
– Что у вас? – спросил Ивановский Виталия.
– 75410 просит посадку в Кольцове.
Ни один мускул не дрогнул на лице начальника управления, только левая бровь взметнулась вверх да так и застыла вопросительным знаком.
– С командиром можно связаться? – повернул Ивановский голову к Крылову.
Тот подумал.
– УКВ еще не возьмет, а на коротковолновой у них «висит» Москва…
– На самолете две коротковолновых.
– Понял. Дам команду. – Крылов тотчас встал, обогнул стол, подошел к Виталию.
– Передай через тюменского коллегу на борт просьбу: выйти на связь с Кольцовым. А я отдам приказ радистам.
Виталий бросился к пульту.
– Тюмень? «Восточный»? У тебя прямая связь с самолетом?
– Нет пока. Его ведет Тобольск.
– Передай на борт приказ: выйти на связь с Кольцовским радиоцентром…
Начальник управления между тем с помощью Крылова соединился с начальником смены диспетчерской порта.
– Сможете принять Ил –18?
– Если с автоматом захода…
– Без. Модель «Б».
– Нет.
– А если подумать? Ивановский у аппарата.
– На полосе гололед…
– У вас что – техники нет?
– Понятно. Будет выполнено.
– Посадка аварийная – предупредите пожарников и медсанслужбу.
– Понятно. Сколько вызывать машин?
– Все, что есть в наличии.
– Понятно. Будет выполнено.
– Об исполнении доложите. Я на КДП.
– Когда ожидается посадка?
Ивановский перевел вопросительный взгляд на Крылова.
– Когда ожидается посадка в Кольцове?
Ответил Виталий – он уже успел рассчитать:
– Два двадцать.
– Через полтора часа, – бросил в телефон Ивановский. – Успеете?
– Надо успеть.