- Прости, просто что-то набралось слишком много всего, – он произнес в извинительном порядке и обернулся, не желая больше показывать собственные эмоции и мысленно решив сосредоточиться на этом месте. Разумным может оказаться решение действительно не настаивать на собственной версии и принять ту, что им кажется настоящей, тогда со временем и получится узнать что-то большее, другими способами, а не прямыми вопросами. Подойдя ближе, Эдвард попытался улыбнуться, – Я действительно виноват, что не смог с собой совладать, надеюсь, вы… ты сможешь меня простить. И готов принести все соответствующие извинения Ольге Дмитриевне, если она еще раз готова меня выслушать.
- Никто и не просит у тебя извинений, – Славя чуть не рассмеялась, – Просто ты повел себя так неожиданно… И Ольга Дмитриевна настаивает на том, чтобы тебя немедленно осмотрел врач.
- В санчасть? – усмехнулся Эдвард, – Что ж, кажется, я и так создал о себе не самое благоприятное впечатление, чтобы и дальше отказываться выполнять распоряжения свыше. Только вот туда маршрута тоже не знаю, – виновато развел руками, – Может быть, раз ты все же меня нашла, проводишь, чтобы снова не попасть в неприятности? – предложение практически на грани дозволенного, но Славя почему-то не вызывала в нем ничего, кроме искренне положительных эмоций, ничего другого по отношению к ней даже подумать не мог.
- Хорошо, – она махнула рукой, предложив следовать рядом, и направилась обратно к воротам лагеря, Эдварду не оставалось ничего другого, как снова последовать за ней, – Составлю тебе компанию, – и снова мило улыбнулась, окончательно растапливая любые сомнения в отношении двойственности ее намерений. Человек с такой искренней улыбкой просто не мог быть лжецом, подобных выродков рода человеческого он уже успел насмотреться, и каждый раз, насколько бы они ни были красивы или элегантны, мимика все равно их выдавала, рано или поздно.
- Так что это за лагерь? – спросил Эдвард, когда они снова прошли мимо здания клубов, за дверьми которого, если верить доносившимся оттуда звукам, явно занимались производственными работами, выпиливая какие-то детали из металлических болванок. Отметив про себя, что стоит как-нибудь туда наведаться и попробовать разведать, что именно там происходит, он все же не стал отставать от этой милой девушки, настроенной на непринужденную прогулку.
- Обычный, – она обернулась, удивленная вопросом, – Пионерский летний лагерь. Таких много по Союзу раскидано. Неужели раньше никогда в таких не был?
- Как-то не приходилось, – протянул ее собеседник, не зная, как продолжить расспрос, чтобы не вызывать лишних подозрений, поскольку с каждым полученным ответом количество новых вопросов увеличивалось в геометрической прогрессии, грозя перерасти в прямую бесконечности. Союзом, вероятно, называлось это государство, в какое попал, и расспрашивать про него сейчас особо не стоило, ведь здесь, кажется, и его считали одним из своих, раз не задавали вопросов по этому поводу. Эдвард еще добавил чуть позже, – Все больше занят был, отдыхать редко приходилось, не говоря уже о том, чтобы так далеко от дома.
- Да, мне Ольга Дмитриевна сказала, что родители у тебя то ли послы, то ли дипломаты, – она, кажется, даже не подозревала о значении слова «секретность», так легко выдавая важную информацию. Получается, какие-то «родители», либо хорошо подготовленная легенда о них, в этом лагере все же существовали, и это могло быть первой ниточкой, с которой можно распутать остальной клубок загадок. Надо только узнать, откуда у Ольги Дмитриевны такая информация.
- Ну, пришлось помотаться по свету, – он кивнул, радуясь хотя бы тому, что здесь понятие дипломатии, кажется, имеет такое же значение, как и у него, во всяком случае, так же связано с посещением самых дальних точек исследованных территорий, – Поразительно бывает, что в дальних землях все кажется знакомым, а совсем рядом все видишь в первый раз, – приходилось врать совершенно бессовестно, но в любом другом случае его снова могут посчитать за умалишенного, и тогда одним посещение санчасти ограничиться не получиться.
- Тогда тебе здесь должно понравиться, – она внимательно посмотрела на него, будто ожидая развернутого ответа, – Здесь столько всего интересного, только не надо пугаться или расстраиваться из-за мелочей.
На площади они снова повернули налево, только не стали углубляться в аллеи одноэтажных домиков, а прошли мимо, по дорожке, почти не отличающей от тех, что уже видел, разве что здания по сторонам были общественного пользования, больше по размерам и сложенные из кирпича и стекла, а не деревянных досок.
- Здесь у нас библиотека, – Славя махнула рукой направо, указывая на небольшое одноэтажное здание с высокими, почти во всю стену, окнами, затянутыми тяжелыми шторами, и толстыми деревянными дверями, почему-то закрытыми, и явно не пользующееся среди местных популярностью, судя по запылившимся ступенькам, – Там обычно очень тихо, летом никто не любит учиться, все больше играть и на пляж ходить… – она сама прошла мимо без особого интереса, тоже явно не горя идеей посетить это место учености. Интересное место, куда обязательно стоило заглянуть, там наверняка множество данных об этом мире, какие следует внимательно изучить прежде, чем приступать к дальнейшим активным действиям. Любая информация вполне может оказаться критически важной.
Кивнув в ответ, Эдвард не стал ничего добавлять, просто следуя за Славей туда, где уже заметно еще одно здание, чуть меньших габаритов, и больше похожее на сложенный из досок домик с двухскатной металлической крышей и небольшим деревянным крыльцом. Кажется, именно это и было расположение санчасти, наверху мотался под порывами легкого ветерка белый флаг с красным крестом, сильно похожий на обозначение санитаров в его мире, только там на белом фоне использовался небольшой круг, тоже чаще всего красного цвета и отлично видимый даже в тепловизор. И именно туда и направлялась Славя, неторопливо стуча босоножками по старой плитке песочного цвета, выложенной по всей дорожке.
- Санчасть? – переспросил Эдвард, подходя ближе, и увидев еще уличный стенд, где сейчас болталось на булавках несколько листков со списками членов лагеря, каким необходимо было пройти медосмотр, где-то там отметиться и прочая ерунда бюрократических проволочек, от которых медицина страдала, наверное, даже больше, чем от самих болезней. Главного врачу лагеря, кажется, эта бюрократия тоже не доставляла особого удовольствия, листки уже успели истрепаться и выцвести, но заменить их никто так и не додумался или не захотел.
- Медпункт, – серьезно сказала Славя, обернувшись, – Санчасти в армии, кажется, и там врачей много, а у нас всего лишь один врач, но в ответе за всех пионеров, – она пожала плечами, зато Эдвард едва удержался от того, чтобы не ляпнуть, что при наличии всей необходимой и современной для его понятий аппаратуры, за дивизией из нескольких тысяч человек способны без особых усилий уследить три врача широкого профиля и пара медсестер, а здесь размеры, кажется, были значительно меньше.
- Виолетта Церновна, мы к вам, – заглянула внутрь Славя, приоткрыв дверь и просунув в появившуюся щель голову. Видимо, получив утвердительный ответ, повернулась и махнула рукой Эдварду, что и он может проходить.
Внутри оказалось небольшое помещение, выложенное кафелем, и с целым рядом белых медицинских шкафчиков, выстроенных вдоль стенок. На стеклянных полочках во множестве расставлены стеклянные пузырьки с лекарствами, коробки, упаковки со все тем же красным крестиком на крышке, ампулы и то другое многое, что необходимо для врача, но выглядит бессмысленным набором слов и обозначений для постороннего человека.
За небольшим белым столом, стоявшим рядом с картотекой, на деревянном стуле сидела врач, чуть старше даже вожатой, в белом медицинском халате, верхние пуговицы которого не были застегнуты, открывая глубокое декольте, где, честно признать, было на что посмотреть. Если девушки, встреченные им раньше на территории лагеря, больше походили на проявление эстетической красоты прекрасного пола, то врач больше всего походил на раскрученный рекламой секс-символ, с практически идеальными округлыми формами, какие не мог скрыть даже халат, перетянутый ремнем по талии, затянутыми в хвост на затылке пышными темными волосами, и тем томным взглядом, каким обычно девицы легкого поведения встречают случайных прохожих. Больше всего, конечно, впечатляли глаза, почему-то разного цвета, которые, кажется, уже начинали раздевать человека, как только попадал в поле зрения. Положив ногу на ногу и покачивая ступней, Виолетта Церновна приветствовала вошедшего внутрь Эдварда усмешкой, смутившей едва ли не больше, чем все остальное окружение.