Вот его комментарий: «Это чувство, что меня захватывает какая-то невидимо присутствующая сила, вполне для меня обычно, когда я испытываю опыт внетелесных путешествий, и оно же является одной из причин того, что стабильность, свойственная осознанным сновидениям, стала для меня более привлекательной альтернативой. Я не уверен в объективном существовании этих беспокойных явлений, пока что они не проявляли себя в обычном состоянии сознания».
Увлеченность В. Н. внетелесным опытом и осознанным сновидением была настолько сильной, что на пике его заинтересованности стала мешать жизни молодого человека наяву. Уже в начале своих экспериментов он записывает в дневнике: «Сегодня мне удалось на три секунды выйти из тела, и все остальное утро я потратил на то, чтобы повторить это достижение».
В дальнейшем В. Н. еще больше погружается в эти занятия. Примерно через полгода он записывает в дневнике: «В последние две недели мой интерес к осознанным сновидениям ужасно усилился».
Одновременно он начинает осознавать, что эта увлеченность мешает полноценной жизни наяву. Он записывает в дневник важную для себя фразу: «Моя жизнь в полном беспорядке. Думаю, это обстоятельство сильно повлияло на мой интерес к опознанным сновидениям и вообще к оккультной тематике».
Какое-то время В. Н. колеблется, а в конце дневниковых записей признается себе, что пора отказаться от навязчивого желания постоянно входить в необычные состояния сновидения. Он пишет: «Изменение (сознания) было недолгим, и скоро я вновь заснул. Когда это произошло, я был озабочен только одной мыслью. Моя жизнь в полном беспорядке, и я чувствую, что это в значительной мере связано с моим увлечением осознанными сновидениями и всем оккультным. Это настолько очевидно, что мне даже приходится уделять больше внимания обычным мелочам повседневной жизни. Слово, которое приходит на ум в связи с этим, – «желание». В книге «Мистическая жизнь» Дж. Уайтман, южноафриканский исследователь, который больше двадцати пяти лет изучает эту область, как раз предостерегал против слишком сильного желания. По его мнению, когда кто-то слишком сильно желает испытать мистический опыт, он либо не может его добиться, либо его встреча с неведомым становится чем-то ужасным. Тогда я решил прекратить свои попытки добиться осознанности в сновидении. Ирония ситуации заключается в том, что стоило мне принять это решение и вернуться в обычный сон, как начались весьма причудливые сновидения. За три или четыре часа я испытал состояние осознанности в сновидении не менее пяти раз, и все они были кошмарами».
Вероятно, В. Н. называет осознанностью в сновидении яркие предосознанные сны, которые иногда трудно отличить от истинной осознанности. Это видения на границе между бессознательными сновидениями, отражающими заботы и чувства дневного Я, и осознанными сновидениями, сфокусированными на трансперсональных содержаниях – либо на сигналах, приходящих извне, либо на глубоком бессознательном, которое К. Юнг называл «коллективным».
В это же время В. Н. начинает понимать, что содержание некоторых его сновидений отражает повседневную жизнь наяву. Он угадывает в них некие символы и метафорические послания. Вот цитата, иллюстрирующая эти мысли: «Прошлой ночью мне приснился сон, который имеет прямое отношение к тому, что мой отец сейчас находится в Нью-Йорке. Сон был очень длинным и сложным. Я пропустил «сигнал состояния осознания», который должен был использовать для включения осознанности, как рекомендует Лаберж, о котором я размышлял прошлой ночью... Так или иначе, значительная часть кошмара содержала в себе историю о пьянице, которого я не мог утихомирить словами, и в конце концов вынужден был сбежать. Он все время разбивал возле меня стеклянные бутылки (я ясно понял, что это символ того, что «мир рассыпается на куски»). Я сдался и сбежал». В. Н. решил, что пьяница, которого он пытался успокоить во сне, – это его отец. В этот период у них с отцом возникли проблемы с взаимопониманием.
Некоторые сновидения В. Н. содержали в себе позитивные переживания, схожие с мистическими: «Рано утром мне приснился сон, в котором я попал в церковь, где вернулись к языческому обычаю поклоняться животным. Так как у меня почти нет веротерпимости, я нагло вошел в церковь с намерением посмеяться над верующими. И вскоре я увидел себя около алтаря. Внезапно я осознал присутствие великой силы вокруг алтаря. Это было экстатическое ощущение. Я преклонил колени, склонил голову и сосредоточился. Огни быстро погасли, и опустилась великая тьма. Я быстро перенесся в какую-то неведомую область, где испытал сильнейший восторг».