Когда интеллектуальное решение пытается осуществить себя через действия тела, оно часто встречает сильное сопротивление. Ведь то, что понятно интеллекту, далеко не всегда понятно телу.
Возьмем самый простой пример – скажем, вам нужно в другой город по делам. Ваш самолет улетает рано утром, чтобы попасть в аэропорт вовремя, вам надо проснуться еще раньше. Как поступает человек в таких случаях? Он ставит будильник, например, на четыре часа утра и, услышав звонок будильника, волевым усилием заставляет себя проснуться. Его тело ничего не понимает – оно хочет спать. Но он заставляет себя идти на кухню, пить кофе, принимать душ и т. п. Это работа воли, опирающейся на интеллект и оторванной от тела.
Побуждение исходит из тела, поэтому не встречает сопротивления. Вы можете проснуться в пять часов утра, потому что вам нужно сходить в туалет. То, что поднимет вас с постели и заставит пройти в туалетную комнату, – это побуждение, а не воля.
Мало кто из людей умеет пользоваться побуждением с таким искусством, чтобы можно было вовсе не прибегать к принудительным действиям воли. Хотя, находясь в осознанном сновидении или вне тела, практически все, что мы делаем, – результат побуждения.
Многим практикам внетелесного опыта известен этот странный казус – когда мы пытаемся управлять своим «вторым телом» или телом сновидения с помощью обычной воли, ничего не получается. Но стоит забыться, отвлечься – и тело реализует то, чего мы хотели, неизвестно каким способом. Это особенно заметно при обучении движению вне тела.
Когда человек выходит из тела, он порой пытается двигаться привычным способом – переставлять ноги так, как он это делает наяву. А ведь это не только моторный, но и волевой автоматизм. Моторные зоны коры мозга активизируются автоматической последовательностью волевых усилий. Разумеется, из этого ничего не выходит.
Не только потому что у «второго тела» нет мышц, которыми могли бы управлять соответствующие области сознания, привыкшие иметь дело с моторными навыками, но и потому что сама природа «второго тела» имеет отношение к первичным психическим процессам. А воля – это поздний психический процесс. Она принадлежит интеллекту, неразрывно связана с работой интеллекта, опирается на интеллектуальный механизм.
Когда мы принимаем решение и совершаем какое-то действие, все это происходит в интеллектуальном контексте. А как же иначе?
Мы приучили себя анализировать причины, механизмы и последствия своих действий внутри принятого описания мира. Такая воля всегда сопровождается усилием, потому что работа интеллекта происходит напрямую, часто натыкаясь на препятствия, которые не были учтены. Кроме того, интеллект игнорирует тело с его энергетическими ритмами и биохимическими циклами.
Побуждение всегда находится в гармонии с телом. Если возникшее побуждение требует большой физической активности, оно появляется в тот момент, когда ваш организм находится на пике своей формы, когда вы имеете запас энергии, которую можно потратить на осуществление той или иной задачи. И наоборот – если у вашего тела недостаточно сил, вы не почувствуете побуждения сделать нечто энергоемкое.
Наблюдатель и Я: новый уровень самоуправления
Если в обычной жизни наяву социальный человек постоянно проявляет динамическое Я и умственное Я, лишь время от времени вспоминая о существовании наблюдателя (см. рис. 1), то в осознанном сновидении – особенно во внетелесном опыте – он имеет дело с другими презентациями своей психической активности.
Наблюдатель выходит на первый план и становится главной фигурой, переживающей опыт этого состояния сознания. И это лишь начало. Чем больше у практика опыта внетелесных переживаний, тем ярче проступает за наблюдателем его истинное Я.
Почему я называю то, что скрыто за наблюдателем, истинным, Я? И почему вообще для сновидящего практика нагуализма важно раскрыть это самое Я?
Дело в том, что наблюдатель, о существовании которого мы узнаем наяву, который становится главной фигурой в осознанном сновидении и внетелесном опыте, это нечто вроде дремлющего осознания.
Когда мы сливаемся с потоком впечатлений и реакций во время бодрствования, наблюдателя мы вообще не замечаем. Можно сказать, он в это время крепко спит.
Когда мы замечаем его и концентрируем на наблюдателе свое чувство, он как бы слегка пробуждается и переходит в состояние отстраненной дремоты. В этом состоянии он только созерцатель. Его активность ограничена короткими вмешательствами в реагирование и психические автоматизмы – на этом этапе наблюдатель бывает очень эффективен в разрушении стереотипов, в процедуре сталкинга себя, в достижении безупречности (трансформации страха, собственной важности и жалости).