Итак, мы обсудили память об осознанных сновидениях в бодрствующей жизни, и теперь обсудим, до какой степени память о бодрствующей жизни доступна в осознанном сновидении.
ГЛАВА XII
ПАМЯТЬ В ОСОЗНАННЫХ СНОВИДЕНИЯХ
Насколько обычный объем памяти человека доступен ему в осознанном сновидении? На этот вопрос трудно дать полный ответ, поскольку отдельные типы памяти можно протестировать, лишь изучив реакцию человека на конкретный стимул. Допустим, кто-то решил определить, насколько его знание французского языка в осознанном сновидении отличается от знания в состоянии бодрствования. Он может вспоминать названия отдельных предметов по-французски и пробовать складывать предложения. Но при этом рядом не будет никого, кто мог бы задавать по-французски независимые от сновидца вопросы или проверять, может ли он вспомнить названия предметов, отличных от тех, которые спонтанно возникли в его уме.
Поэтому обсуждать в данном случае можно лишь те области памяти, которые непосредственно связаны с распознаванием и управлением осознанным сном. Этот тип памяти можно развивать. Поначалу человеку может показаться сложным вспомнить в осознанном сновидении определенный предмет или понятие, но сделав это однажды, он сможет делать это в дальнейшем во всех остальных осознанных снах, или в большей их части.
Вот как высказывается по этому поводу испытуемый В:
Сначала мне было тяжело вспоминать в осознанных сновидениях о своем намерении сделать что-либо. Это продолжалось до тех пор, пока мне не приснилось несколько осознанных снов, в которых я вспомнил, что надо попробовать заняться телепатией (Телепатия — термин из парапсихологии, означающий чтение и передачу мыслей на расстояние без использования физических носителей информации. прим. перев.). А перед этим я хотел немного полетать. Но по-моему, как только я вспоминал что-то в осознанном сне, потом вспоминать это было уже легко. Я хорошо помнил все, что читал и думал о психологическом контроле над осознанными сновидениями. Казалось, что общие принципы вспоминать гораздо легче, чем конкретное намерение что-то сделать.
Конкретные факты вспоминались труднее и зачастую неточно (На самом деле я не сделал ни одной попытки внушить себе, что нужно вспомнить эти факты в осознанном сновидении). Несколько раз я делал ошибку — мне казалось, будто я сплю в знакомом месте, где я действительно обычно спал, но в ту конкретную ночь я спал в другом месте. Когда я переезжал из одного дома в другой, мои осознанные сны иногда «отставали» (хотя один раз я достиг осознанности как раз благодаря тому, что комната, где я стоял, находилась в доме, откуда я только что съехал).
По-моему, аналогичные трудности я испытывал и с вспоминанием своих планов на следующий день. Как-то раз я выбрал это в качестве теста на ложное пробуждение: как только мне покажется, что я проснулся, я должен спросить себя, каковы мои планы на сегодня, и что я делал вчера. Я думал, что трудность с ответом на эти вопросы будет признаком ложного пробуждения. Но попробовав применить этот тест в реальном случае, я так и не смог войти в осознанное состояние, потому что в голову пришла совершенно нелепая идея по поводу моих планов на предстоящий день. Проснувшись по-настоящему, я понял, что этот «план» был неточен, хотя и очень правдоподобен, если судить по моим привычкам. К сожалению, мне так и не удалось повторить этот тест, чтобы изучить связь со своими намерениями на следующие неделю, месяц и год. Тем не менее, еще до того, как я смог начать более «длительный» тест своих планов и намерений, я стал спонтанно отличать ложные пробуждения.
Общие психологические принципы и идеи относительно осознанных сновидений вспоминаются легко. Этот факт подтверждается опытом испытуемого С, который в своем первом осознанном сне провел следующую мысленную тренировку:
После ряда болезненных сновидений, в которых я постоянно убегал от кого-то, я увидел, как медленно еду куда-то и приезжаю к загородному дому среди деревьев. Первой мыслью было: «Наконец-то мне дали отсрочку!» (Эта и последующая мысль определенно носили юмористический характер, даже с оттенком сарказма и иронии). Затем я подумал: «Наверное, по Успенскому это можно квалифицировать как «сновидения пути». Следующая за ней мысль уже определенно пришла в период осознанности: «Не даст ли это сновидение больше свободы и ярких ощущений, чем обычные сны?»…Еще находясь в сновидении, я был удивлен (и восхищен) тем, что наконец мне удалось осознать себя. Я помнил, насколько сложным это казалось в состоянии бодрствования.